Но разумей и вижь, како без милости некия человеки бьютъ и оружиемъ секутъ, но не умираютъ, и паки же случится: некто, мало ударенъ, смерти вскоре предасть. И сему подобно есть, аще в зимный чяс кто и в лютый мразъ из дому изыдетъ и на пути от мраза умрет — самоволною смертию умирают таковии. Аще ли кто в тихо изыдетъ из дому, и на пути приимет беду, и места не будетъ, где съкрытися, то таковыи мученическою смертию умирают. И паки: аще кто придетъ на реку и обрящетъ ю волнами мутиму, не преходящу чрезъ ю никомуже, той же надеяся своею дерзостию преити и, вшед в напасть, скоро умрет, то о таковем и приноса в церковь не достоитъ принести: сам бо убийца себе есть. Аще кто, разбой лютый услышавъ на некоемъ распутии, и поидетъ, яко мужаяся, темъ путемъ, аще убиютъ и́ то убийца же себе есть. И аще кто в вязнемъ бою убит или удавится, своею волею умираютъ тии, ни погребати таковых не достоитъ, ни приноса в церковь от них, рече, не приносити: сами бо губили ся суть. Аще же кого изнезапы беда прииметъ, или утонетъ, или убиют, или на кого невидение прилучится, то мученическою смертию умираютъ таковии».
Иже в Картигании бысть в лето патрекиа[290] Никиты тязиотъ некто в претории бе. Многь же бяше во граде моръ на люди. Сей же, покаявся о злобахъ своих, изыде из града в село с женою, и ту в чистоте пребывати ему. Завидяй же диаволъ спасению всех, соблазнивъ его любодеяниемъ с женою ратая своего. И по малых днех змия его уяде, и умре. Монастырь же единаго бе поприща от села того, во нь же везе жена мужа своего умерша, и погребоша в третий часъ дне.
И яко начаша пети, 9 час, слышавше вопль, глаголющь: «Помилуйте мя! Изведите мя отселе!» Они же, ужасни быша и, шед, раскопаша место то, изведши, и вопрашахут его, хотя уведети бывшее. Онъ же ничтоже могий лаголати, точию плакаше, захлипаяся. И ведоша его ко игумену, но не можаше тязиотъ глаголати по три дни, едва в четвертый день нача глаголати со слезами:
«Азъ, отцы и братья, егда умирах и видех страшныа мурины пришедша, и велми ужасе ми ся душа. И потом два уноши доброзрачны узрех и красны зело, яже душу мою приимше, и восхожахомъ от земля, и доидохом мытарствъ, яже на воздусе истязаху мимоидущая душа: ови лжа, иныя клеветы, зависть и осужение, гневъ, гордость, пианства и граблениа, скупости и прочая грехи. Кождо их своя имат испытаниа на воздусе. И доидохомъ мытарства[291] блуднаго, еже у вратъ небесных. И ту удержаша мя, вся блудства моя изношаху, иже есми сотворил от рода от 12 летъ. И глаголаста аггела: “Покаялся о всех, отдалъ ему Богъ есть”. Они же рекоша: “По покаянии на селе с женою ратая своего соблудил есть”. Отидоша аггела, оставлеши мя, имше мя беси, биюще люте, и сведоша на землю. И разседшися земля, во преисподняя темницы адовы ведоша мя, идеже грешних души заключени в земли тмы вечныя, якоже Иевъ рече:[292] Идеже света несть человеком, но вечная болезнь, и бесконечная мука, и печаль беспрестани, и плачь, неисповедимая туга всегда. “О горе!” — глаголютъ и люте вопиют. Несть мощно беды тоя исповедати. От сердца стонут, и несть кто помилуя их, плачются и молятся, но несть помогающаго имъ. С ними же и азъ бых в тех же затворенъ местех и плачася пребых до 9 часа. И видех два она аггела пришедша, и азъ прилежно молихся имъ, дабы мя извели, и обеты от сердца положих покаятися. Они же рекоста ми: “О человече! Уже ти есть вотще молба”. Мне же велми плачющуся умилно, и глагола единъ ко другому: “Поручиши ли ся за нь?”. Онъ же рече: «Велми ся поручю: от сердца бо кается». Тогда аггела оба изведоста мя на землю во гробъ к телу моему. И гнушахся в тело мое внидти, бе бо яко калъ черно, и велми смрадя. И рекоста ми аггела: “Не мощно инако покаятися, аще не телом, имъже еси согрешилъ”. Азъ же моляхся, дабы ми в тело не внидти. Они же глаголаста ми: “Вниди, человече, в тело. Аще ли — то ведеве тя паки таможе. Вниди убо, да иным будеши на успех твоимъ покаяниемъ”. Тогда видех ся, яко усты внидох, и начах звати: “Помилуйте мя!”. И тако изведоста мя».
И глагола ему игумен: «Приими ясти, брате!». Тязиот же не вкуси ничтоже, но преходяше от места на место, каяся, и плача велми, и глаголаше людем со слезами: «О братие! Горе грешником будет! Люто же отнудь сквернящему тело свое блудомъ». И пребывъ 40 дний и отиде к Богу праведенъ.
Се же Фаласей игуменъ и чернцы его видеша и нам на ползу написаша, и послушающим на успех о Христе Исусе, Господе нашем.
291