И мы тебе то подлинно известили, а много говорить о томъ не надобеть: жена твоя у тебя нехто ее хватаетъ, а и такъ еси одного для слова жены своей крови много пролилъ напрасно. А впередъ о той безлепице говорити много не надобе, а учнешь говорити, и намъ тебя не слушати: ты какъ хочешь и з женою, нехто ее у тебя пытаетъ!
А что писалъ еси о брате своемъ Ирике короле,[355] будто намъ его для было с тобою война почати, и то смеху подобно. Того для было намъ с тобою нечего для война починати: намъ братъ твой Ирикъ не нуженъ. А что мы к нему свою жаловалную грамоту посылали, и то делалося темъ обычаемъ: какъ ты присылалъ к намъ гонца своего Онтона Олса, а в те поры в нашей отчине Великому Ноугороду с тобою война учинилась, и к намъ черезъ некоторыхъ людей от Ирика короля челобитье дошло, чтоб намъ ему какъ помощь учинити, или к намъ прибежитъ, и намъ бы его пожаловати приняти. И мы по тому свое жалованье послали, что ты нашей отчине недругъ, ино бы откудова нибудь на тебя что вставити, чтобы ты в своихъ гордостехъ узнался и посмирелъ; а намъ было рать почать же, ино и то тутъ готово. А того для было рати нечего для починать, да и не хачивали есмя починать того для; а беглово было намъ какъ не хотети приимати? А к тебе есмя писали, чтобы ты узнался, да прислалъ пословъ, ино бы приговор о всемъ былъ, какъ по пригожю. Ино ты гордостью не прислалъ пословъ, ино по тому и кровь льеца. А о Ирике ведь мы к тебе ни с кемъ не приказывали и за нево не говаривали и не вывечивали, и коли дела не было, ино о чомъ говорити? А грамота что знаетъ? Написано, да и минулося.
И коли б ты хотелъ правдою жити, и ты б прислалъ ко мне пословъ, ино бы то все без крови изправилось. А то ты крови желаешь, да безделье говоришь и пишешь. Нехто тебя пытаетъ, з женою и з братомъ какъ с ними хочешь; о томъ говорити много не надобе. А кровь болшая проливаетца за нашу вотчину, Лифлянскую землю, да за твою гордость, что не хочешь по прежнимъ обычаемъ ссылатися с намесники ноугородцкими; и толко в томъ не узнаешься, ино и впередъ много крови литися неповинно от твоей гордости и что неподелно вступился еси в нашу отчину, в Лифлянскую землю. А что писалъ еси, будто мы не здержимъ печати, ни грамоты, ино много великихъ государствъ и во всехъ техъ государствахъ наше слово непременно живетъ, и ты там спрося уведай, ино бы то в одной Свейской земле то переменилось? А что послы твои черезъ обычей и черезъ опасную грамоту такъ безчествованы и в поиманье были,[356] и ты тому не дивися: за твое неподобное дело над нашими послы терпети было не возможно, да и еще то не сровнялося с нашими послы — наши великие люди, а те — страдники, а наши послы у тебя в Абове сидели заперты долго (ино то не поиманье ли?), да и отпустилъ еси ихъ кабы полоняниковъ, а и всехъ поотрутили и приехавъ сюды да померли. А спесивства нашего никоторого неть, а писали есмя по своему самодерьжству, какъ пригоже быти, и по твоему королевству, занеже преже того не бывало, что великимъ государемъ всеа Русии с Свейскими правители ссылатися, а ссылалися Свейские правители с Новымъ городомъ. Ино тем ли Великий Новгородъ отчина наша честна была, что от насъ откладна была, али темъ ныне безчестна, что насъ познали своихъ государей, какъ ты пишешь неподобно? А войску нашему правитель Богъ, а не человекъ: какъ Богъ дасть, такъ и будетъ.
А то правда истинная, а не ложь, что ты мужичей родъ, а не государьской. А пишешь к намъ, что отец твой венчанный король, а мати твоя также венчанная королева, — ино то отецъ твой и мати твоя и венчанныя, а дотоле не бывалъ нихто! Уже такъ сказываешься государьской родъ, и ты скажи, отецъ твой Густавъ чей сынъ и какъ деда твоего звали, и где на государьстве сиделъ, и с которыми государи былъ в братстве, и которого ты роду государьского? Пришли родству своему письмо, и мы по тому розсудимъ. А намъ дополна ведомо, что отецъ твой Густавъ из Щмалотъ,
355
356