Той же, оканныхъ оканнейши царь Батый, пришед въ землю, грады раздрушая и люди Божии погубляа. Самодеръжцу же Власлову, егоже святый Сава именова Владислава, не поспе собратися с людьми своими далечаго ради землям растоаниа, тогда же благополучное время Батый обретъ, творяше, елика хотяше. Той же самодержець, видевъ гневъ, пришедший на всю землю, плакаше, не имый что сотворити; на многы дни пребысть, ни хлеба, ни воды вкушаше, но пребывааше на предреченномъ столпе,[42] зря бываемая от безбожных.
Сестра же его бежащи бяше ко брату своему въ град,[43] тыя же варвари достигше, плениша ю и къ Батыю отведоша. Кралъ же Владиславль сиа видевъ, и тако сугубый плач и рыдание приложивъ, начат Бога молити, глаголя: «Сия ли щедроты твоя, о Владыко, яко за ихже кровь свою пролиалъ еси безгрешне, грехъ ради наших?! Предалъ еси насъ в руце царю законопреступну и лукавнейшу паче всея земля! Не предаждь насъ до конца, имени Твоего ради![44] Что бо речеть мучитель: „Где есть Богъ ихъ?!" — Помозе, Господи Боже мой, и спаси насъ, по милости твоей, и разумеютъ все, яко Ты единъ — Господь во всей земли». — Сиа же и ина много, плача, глаголаше, и слезам, текущимъ от очию его, речнымъ быстринамъ подобляахуся. Идеже аще падаху на мраморие, оно прохождаху насквозе, еже есть и до сего дне знамение то видети на мрамориехъ.
И от сего познаша помощи Божии быти. Рече же некто кралеве: «Сего ради твоихъ слезъ даетъ ти Господь побидити царя злочестива». Начаша смотрити глаголющаго лице, и не видеша его к тому.
И шедше же от столпа оного, видеша конь оседланъ, никимъ держимъ, и сечиво на немъ, рекше — секира, и от того известнейше разумеша: помощи Божией быти. И тако самодержецъ вседъ на коня того, изыде на противных изъ града с вои, елико обретошася с нимъ.
Видевше же супротивнии, и абие страхъ нападе на нихъ, и на бежание устремишася. Они же въ след женуще, толико множество безбожных варваръ погубиша и богатьство взяша их, елико и числа не беша. Иныхъ живых яша. Видевъшеи же въ гради оставшеи помощь Божию и победу на противныхъ, изыдоша из града и с малою чадию, рекше жены и дети, мужескую храбрость въсприимше, и такоже нечестивыхъ побивааху, никомуже противящуся, якоже первие рехомъ.
Безбожному оному Батыю къ угорьскимъ планинамъ бежащу,[45] зле житию конець приемлет от рукы того самодержьца Владислава.
Глаголють же неции, иже тамо живущеи человеце, яко сестра того Владислава, юже плениша, и та тогда бежащи бяше с Батыемъ. И бысть, по внегда сплестися има с Батыем, тогда сестра его помогаше Батыю. Их же самодержець обою погуби.
Угры же сташа въ станохъ Батыевыхъ, татарове же, приходяще ко станомъ своимъ и с пленомъ, не ведяще бывъшаго. Угры жа пленивъ отнимающе, самех же варваръ и немилостивно погубляху. Токмо елице, въсхотеша веры еже въ Христа, техъ оставиша.
Сотворенъ же бысть медным льяниемъ краль, на коне седя и секиру в руце держа, еюже Батыя уби, и въдруженъ на томъ столпе на видение и память роду и до сего дне.[46]
И тако збысться реченное: «Мне отмщение, и аз въздамъ месть»,[47] — глаголеть Господь, — до зде убо яже о Батыи повесть конець приатъ. Богу нашему слава ныне, и присно, и в векы веком! Аминь.
ПЕРЕВОД
И так как этому злочестивому и коварному мучителю недостаточно было того, что он столько жестокого, тяжкого и горестного причинил христианам и такое множество погубил людей, то он попытался свершить то же самое и во всей вселенной, чтобы даже и не упоминалось имени христианства.
И тогда устремился он к западным странам, иначе говоря, к Угорской земле, опустошив многие земли и города. И был он подобен второму Навуходоносору, разорившему град Божий Иерусалим; только этот был еще злее и губительнее того, покоряя крепости, а села и города сжигая, одних людей убивая, а других пленяя. И сбывалось тогда пророческое слово: «Боже, пришли племена в достояние Твое и осквернили церковь святую Твою». И еще: «Повергли трупы рабов Твоих на съедение птицам небесным, а тела преподобных Твоих — зверям земным». Потому-то тогда весь род человеческий, все плакали, все вздыхали и все «увы!» взывали. Другие же говорили: «Зачем мы не умерли, как ранее жившие люди?! Тогда бы мы этих бед не видели. Или мы грешнее других, что нас постигла такая беда?» Но не было никого, кто бы утешил их, ибо свершилось это не по воле людей, но ниспослано было Богом за грехи наши.
42
43
44
46