Вот так гнев Божий и дошел до самого угорского города Великого Варадина, что расположен посреди Угорской земли, имеет мало обычных деревьев, но много плодовых и изобилие виноградников. Город же весь был окружен водою и из-за такого укрепления никого не боялся. Посреди же города башня стояла такая высокая, что изумляла видевших ее.
Властелином же той земли над уграми, чехами, немцами и над всем Поморием, даже до Великого моря, был тогда король Владислав. Прежде угры были православными, приняв православие от греков, но не споспешествовали тому, чтобы родственным языком изложить письменность; и так как римляне находились неподалеку, они склонили их стать последователями своей ереси. С тех пор и поныне так и осталось.
Вот так и этот, выше упомянутый король Власлов, пребывал таким же, повинуясь римской церкви до тех пор, пока к нему не является святой Савва, архиепископ сербский. И побуждает его снова обратиться к непорочной христианской греческой вере, не явно, но тайно, ибо боялся он возмущения против себя угров. И преподобный Савва пробыл, поучая его православию, пять месяцев, а потом ушел назад, оставив у него одного священника, да и тот проживал как один из прислужников.
Тот же окаянный из окаяннейших царь Батый пришел в эту землю, города разрушая и Божьих людей умерщвляя. И так как властелин Власлов, которого преподобный Савва называл Владиславом, не успел собрать своих людей из-за удаленного расстояния между землями, то Батый, улучив благоприятное время, делал что хотел. А властелин тот, видя гнев, постигший всю землю, плакал, не зная, что делать; многие дни так пробыл, ни хлеба, ни воды не вкушал, только пребывал на уже упомянутой башне, обозревая совершаемое безбожными.
А сестру его, бежавшую, было, к брату своему в город, те варвары настигли, взяли в плен и отвели к Батыю. И король Владислав видел это и, вновь предавшись горькому плачу и рыданию, начал молить Бога, говоря: «Это ли щедрое милосердие твое, о Владыка, за которое ты, безгрешный, пролил свою кровь за наши грехи?! Отдал нас в руки царя, законопреступного и самого злого во всей земле! Во имя Твое, не оставляй нас совсем! Вот ведь что говорит мучитель: «Где же их Бог?!» — Господи Боже мой, помоги и спаси нас по милосердию твоему, и поймут все, что Ты один — Владыка всей земли». — Это и многое другое говорил он плача, и слезы, лившиеся из его очей, были подобны речным стремнинам. И там, где они падали на мрамор, они прожигали его насквозь, и чудо это и по сей день можно видеть на мраморе.
И с этого часа познали они Божью помощь. Некто сказал королю: «За слезы твои дает тебе Господь победить царя злочестивого». Хотел он рассмотреть лицо говорившего, но так и не увидел его.
А когда он сошел с башни той, увидел он оседланного коня, никем не удерживаемого, а на нем сечиво, иначе сказать — секиру. И после того окончательно уразумел: быть Божьей помощи. И тогда властелин, сев на коня того, вышел на противника из города с теми воинами, сколько оказалось с ним.
А когда враги увидели их, тотчас же напал на них страх, и они обратились в бегство. А те, вослед им погнавшись, такое множество безбожных варваров истребили и богатства у них отобрали, что и не счесть. Иных же они брали живыми. Когда же остававшиеся в городе увидели Божью помощь и победу над врагом, они вышли из города даже с малолетними, иначе говоря, с женами и детьми, которые обрели мужскую храбрость и тоже уничтожали нечестивых, уже никому не сопротивлявшихся, как я только что сказал.
А безбожный тот Батый, бежавший к угорским горам, покрытым лесом, бесславно кончил там свою жизнь от руки того властелина Владислава.
Некие, живущие там, рассказывают, что сестра того Владислава, которую пленили, тоже тогда бежала с Батыем. И случилось, что со временем, когда сестра его сошлась с Батыем, она стала Батыю помогать. И властелин убил их обоих.
И угры захватили Батыевы станы, а татары, приходившие в свои станы с пленными, не знали о происшедшем. И угры отнимали пленных, а самих варваров немилосердно истребляли. Только тех, которые хотели веровать во Христа, тех оставили.
Король же был сотворен в виде медного истукана, сидящего на коне и держащего в руке секиру, которой убил Батыя, и был водружен на той башне на обозрение и в память поколениям до наших дней.
Вот так и сбылись сказанные Господом слова: «Мне отмщение, и аз воздам», ибо на этом повесть о Батые и достигает конца. Богу нашему слава ныне, и присно, и во веки веков! Аминь.