Они же вси въ сладость послушаше его, мнозии же обращахуся от первых своих обычай и пожиша прочая лета в воздержании, со смирениемъ всяцемъ. Хотящих же иноческое житие восприяти съ тщаниемъ, и кротостию, и съвершенною любовию приимаше братолюбиваго ради устава; разсудительне же и разумне сия разсмотряше, и комуждо подобне врачевание наводя, бяше бо зело разсудителенъ и разумен въ словесехъ, и утешаше сихъ, наказующе къ благодеянию, и учаше стройне воздержание крепце от всехъ злых до конца имети и благохвалная дела творити непрестанно.
Обычай же имяше преподобный сице: вся службы часто обхожаше, и когождо делание сматряше, и укрепляше, наказующе. «Еже во страдании добре претерпевати, да симъ, — рече, — победы на врагы сотворше, нетленныя венца в Господне пришествие приимите». Такожде ему въ духовныхъ делехъ обилующу, и сихъ направляющу. Никогдаже общих делъ, яже съ братиями, остаяше, но равно с ними работаше, и всемъ первообразна делы себе предлагаше.
Имяше бо житие свое доброчестное и всемъ на успехъ и на учительство, якоже некий образ управленъ благыхъ делъ его. Такоже ему пребывающу, якоже бы рещи писаное: «Винограду Господа Саваофа цветущю добре и плодомъ кипящу, понеже чину церковному добролепне о Христе укрепляему, и службамъ по чину ихъ устраяемем». И бе Никоново имя яко священие некое обносимо и всякими усты человечьскими хвалимо. И от прочихъ странъ, градовъ же и весей мнози благоговейнии и благороднии прихождаху к нему ползы ради, он же, усердне приемля ихъ, ползоваше отеческимъ благоутробием, яко добль душевный целитель, того ради вси любляху его и почитаху яко отца и учителя.
И о сихъ блаженный зело скорбяше и велию тщету сия вменяше, бе бо не любя славы человеческия; паче же реку, о сихъ, еже не дадяше ему безмольствовати, и поминаше первое свое житие, елико живяше единъ, и елико со отцемъ пребываше. И велми тужааше, и в себе глаголаше: «Не подобаетъ, — рече, — намъ возвращатися к симъ, яже заповеди ради Божия оставихом. Невозможно бо есть иже хотящему волю Божию творити, аще не преже любве мирьския презритъ и вся соблазны его возненавидитъ. Мы же уповаемъ на Господа, да избавитъ ны от соблазнъ его». Абие остави паству и шедъ пребываше во особней келии.
Братия же зело оскорбеша о семъ и не послабляюще тому, еже оставити ихъ, со слезами моляху его, глаголюще: «Не оставляй убо нас, отче, яко овца, не имуща пастыря, тебе бо имамъ с Богомъ утвержающа и освящающа насъ о Господе». Онъ же отвеща имъ: «Что творите, чада, сокрушающе ми сердце. Не деръжите убо мене прочее, молю вас, и никтоже васъ о семъ изречетъ ми что». Видевше же сицево непреложное его предложение, и ничтоже смеяху глаголати ему, вси бо вёдяху, яко не телеснаго ради покоя сия творяше преподобный, но къ болшимъ подвигомъ обнажается и къ множайшимъ трудомъ возводится, да начальства яко велика бремени избегнетъ, и превеличьство добродетелий ради безмолвиа и смирениа стяжит. Сице убо разумнии похваляеми смиряются, и величаеми сокрушаются, и сих ради къ Богу возвышаются.
Братия же, не могуще без пастыря быти, и избравше единого от ученикъ святаго, мужа, в добродетелехъ сияюща, Саву[114] именемъ, и того возведоша на игуменство. Он же приемь паству и добре пасяше порученное ему стадо, елико можаше, и елико отца его, блаженнаго Сергиа, молитвы спомогаше ему; шестому же лету съвръшившуся, и тъй паству остави. Братия же паки приходятъ къ блаженному Никону, молящи его паки восприяти паству своего достояния. Чюдный же онъ мужъ, во всемъ смирение изволяа, не рачаше начальства и власти отвращашеся: сведяше бо благоразумный, яко легчайше и удобнейше къ спасению, еже наставлятися от инехъ, паче неже самому наставляти; якоже и от древнихъ уставлено бысть. И отрицашеся, недостойна себе глаголаше быти таковаго великаго дела, братия же не престаше моляще его. Онъ же зело тяжко си творяше власти величество, такоже и сего любезнаго безмолвия, якоже матере оттръзаем, боляше. Они же наипаче со многими слезами глаголюще: «Не подобно ти, — рече, — быти, отче, еже себе единому ползы сматряти, но паче и ближним ко спасению».[115] О сем же преподобный размышляа беаше, ведяше бо, яко и о промышлении братии каковы суть мзды. И сего ради вся възлагаетъ единому Богу, могущему вся съвершити, еже безмолвиа сохранитися доброму и еже о предстательстве мьзды не оставлену быти, пакы приемлеть игуменьство. И отлучаетъ себе часть коегождо дне, еже единъ единому Богу предстояти, и текущими от очию без щука слезами лице си омываше.
114