Святой же спросил совета у братии, чтобы пойти ему в Великий Новгород и просить архиепископа, дабы был ему помощником от обижающих его людей и от творящих пакости его монастырю. И стал готовиться к путешествию. Повелел ударить в било — и, когда собралась братия, начал петь молебен ко Господу Богу и Пречистой Его Матери о благоверных князьях и архиепископе, о земном устроении и о всех православных христианах, призывая на помощь и блаженного Савватия, чтобы способствовал им своими молитвами. И, совершив молебен, взял с собой некоторых из братии и отправился в путь, идя по морю к Великому Новгороду. И легким было плавание блаженного по морю, по рекам и по озерам.
И в скором времени прибыл он в Новгород, и пришел к архиепископу. И было доложено о нем. Архиепископ же, увидев его, благословил и стал расспрашивать о братии и об устроении монастыря. Зосима же рассказал ему обо всем и, встав с места, поклонился архиепископу до земли, моля его и говоря следующее: «Господин мой и владыко святой, будь к нам милостив, заступись за нас от оскорбляющих злых людей, много нас притесняющих! Приходят к нам слуги боярские — местные жители, чиня нам многие пакости, не давая нам вокруг острова рыбу ловить и совершая много других насилий, желая то место разорить и нас изгнать!» Отвечал архиепископ: «Я, отче, готов, с Божьей помощью, помогать твоему монастырю, а об этом расскажу первым боярам, управляющим городом». Зосима же поклонился архиепископу и ушел. И, приходя к боярам, молил их о том же и рассказывал о чинимых ему притеснениях. И все бояре, правящие городом, со многим усердием обещали помогать его монастырю.
И пришел он к некоей боярыне по имени Марфа просить у нее защиты от оскорблений ее поселян, приходивших на Соловецкий остров и причинявших монастырю преподобного много вреда, и желая рассказать ей о многих обидах, которые творят ее слуги. Она же, услышав от своих слуг о деле, ради которого пришел к ней блаженный, — разгневавшись, повелела отослать его от своего дома и не захотела принять благословение. И удалился он от нее.
Ушел раб Божий, нимало не смутившись перед лицом неправды, помянув слово, сказанное в Евангелии: «Где бы вы ни вошли в дом, и скажете: мир дому сему, — и если достоин будет дом мира, то мир ваш пребудет на нем, если же нет, то снова к вам возвратится, — выходя же оттуда, и прах от ног ваших отрясите во свидетельство им». И, покачав головою, сказал бывшей с ним братии: «Вот, приближаются дни, когда жители этого дома не ступят своими стопами во двор сей. И затворятся двери дома сего и впредь не отверзутся — и „будет двор их пуст”». И, сказав это, об остальном умолчал, — пока не сбылось сказанное угодником Божиим во время свое. Но возвратимся к прежнему.
Игумен же Зосима, придя снова к архиепископу, напомнил ему об обидах, чинимых теми поселянами и слугами боярскими. Архиепископ же созвал к себе бояр и рассказал им о напастях, творимых преподобному неразумными людьми. Бояре же все, со многими обещаниями, изволили помогать монастырю святого и дали ему грамоту на владение островом Соловецким, и вместе с ним — другим островом, Анзером, лежащим в десяти верстах от Соловецкого острова, и третьим островом — Муксолмой, лежащим в трех верстах. И приложили к грамоте восемь оловянных печатей: первую — владыки, вторую — посадника, третью — тысяцкого, и дальше пять печатей — от пяти концов города. И, запечатав, дали блаженному для уверения. Архиепископ же, одарив преподобного, дал монастырю многое из необходимого (для жизни) и, благословив, отпустил его с миром. И многие бояре того города давали в монастырь немало добра и церковных сосудов, одежд и хлеба — и все с большим усердием и верою обещали помогать его монастырю.
Та же вышеупомянутая боярыня Марфа раскаялась в том, что оскорбила преподобного, ибо слышала, что имеют к нему все большую веру и дают монастырю немало полезного. И узнала она от многих, что муж тот боголюбив и живет добродетельной жизнью; и захотела благословиться у него и быть причастной к приношению Спасителю, в дом святого Преображения Господа нашего Иисуса Христа и Пречистой Его Матери. И послала к нему со многими молениями, чтобы пришел и благословил ее, ибо была она одной из самых знатных и влиятельных в городе. Потому что поначалу она прогневалась на преподобного, говоря: «он вотчину нашу отнимает». А потом подумала про себя, поразмыслив: «А что если я на долгие времена прогневала Божьего раба? Но получу и я у него благословение и молитвы — и пусть отпустит мне Бог согрешения, которыми я перед угодником его согрешила, сотворив это в ярости!» И приглашала его с молениями.