Видиши ли, яко вера поспешьствоваше деломь его и от делъ вера съвръшися, и събышася Книгы[327] глаголющая.
Толк. Кирил. Принеси словесную жрътву и сущиемь естьства законы извещай, и неотроченыя любве попери жало, и на земли ничтоже, токмо разве еже о Бозе любы.
Верова же Авраамь Богови, и въменися ему въ правду, и другъ Божий наречеся.[328] Видите ли убо, яко от делъ оправдается человекь, а не от веры единоя токмо?
Толк. Кирил. Старость убо имат правду, иже верою чьстыи — всехъ Бога и Владыку.
Такоже и Равь блудная не от дель ли оправдися, приимши сходникы и инемь путемь изведши?[329] Якоже бо и тело без духа мертво есть, тако и вера без делъ мрътва есть.
Толк. Севирианово.[330] Слыши Писаниа, съведетельствующа ея оправданиа,[331] яже бе въ блуде: бисьръ въ кале светяся,[332] злато в тимении поврьжено, цветъ благочестия въ трьнии подавляем, благочьстная душа, въ злочестиа стране затворена.
Яко дрьзы и бе-щинны языкь умрьщвяет имущаго и, егоже потреба дрьжати на похвалу и на славу Божию
Не мнози учителе будете,[333] братие моа, ведуще, яко больи грехъ приимемъ.
Толк. Златоуст. Понеже учащему, а не творящому не токмо приобретениа несть, нъ и тъщету велику и судъ наносить. Въ таковемь нерасуждении жившу житие свое, без дела бо учящему, грех великь есть. Не съгрешаяй же въ деле и учении, и силенъ есть все тело обуздати, таковый да учить, и верою таковою да повелеваеть съ словомь правом, съ словомь светломь, съглашаяй вере, являя, яко все тело свое можеть въхластити, и ниединояже любве имети кь житийскым себе оставляеть.
Много бо съгрешаем вси.
Толк. Севирово. Ибо много съгрешаемь вси. Идеже кто, веща, Христовь ученикь, требе есть намъ противу реченым делы благы преходити, могущиим на милость преклонити всехь судию и Бога, а не въ страстехь изьнемогше, яко человеци, затворени быти и не отчаятися своего спасениа.
Аще кто словом не съгрешить, съ съвершенъ мужь, силенъ обуздати все тело.
Толк. Кирил. Ищедшу убо уму и смыслу свершеное показавшу бездельство, и ничтоже удрьжаниа имети о языце, и безатвора имети и къгда, нъ паче достоить въсприимати всегда достойное слову, глаголати же, всегда похвалы исполнь. Лепо же паче въ реченых мудрость, отречено бо есть святымь глаголати буесловие, рекше гнилословие,[334] якоже рече всемудрый Павелъ. Поминает же всегда святое Писание, глаголющее: «Слово ваше да есть въ благодати солию растворено».[335] Да и благодать дасться слышащимъ.[336] Приемлет же богодьхновенное Писание кроткаго въ словесех, похуляеть же языкъ невъздержьливъ. Рече бо: «Аще кто словомь не согрешить, сь съврьшенъ мужь, силенъ обуздати все тело». Глаголеть бо и Давидъ: «Положи, Господи, съхранилище устомъ моим, и двери ограждены оустнах моих».[337] И пакы рехъ: «Съхраню пути моа, не съгрешити ми языком моим». Добро убо есть хранилище, еже не съгрешающь языкь имети.[338]
Се бо и конемь узды въ уста вълагаем, да повинуются нам, и все тело ихъ обращаем. Се же и корабли толици суще, и от жестокь ветръ затачаеми, обращаются от мала кормила, аможе аще стремление правящему хощеть.
Толк. Ещеже и се не еже случается языку тоже глаголати. Глаголеть убо, яко уздою дерзость коня въстязаемь, и кормило мало стремьление кораблю править. Много же паче языкъ въ правоглаголание управляти должьни есмь, да не малъ сущь хвалится,[339] занеже великъ намъ приносить искусъ. Неправьдою красяся, все тело оскверняеть. И въжчигаеть намъ огнь геены, нъ и сам горить от огня. Како убо не палить ли съвязаных нечьстивых по руце и по нозе и въметаемы въ огнъ вечный,[340] уготованый диаволу и аггеломь его? Темь и псаломникь въпиеть: «Положи, Господи, съхранение устом моимь». Да не постражеть, яко паче языкь ближняго палимь, никакоя улучя утехы.[341]
Такоже и языкъ малъ удъ есть и величяется. Се малъ огнь колику громаду[342] съжизаеть.
327
328
329
330
331
332
333
334
335
336
338
339
341
342