И шедъ на гору борзе обозревся, ест ли по немъ погоня. И рече девице: «Велика есмь срама добылъ, аще не будетъ по мне погони, хощу возвратитися и поносъ имъ сотворити». Девгений милостивники нарядивъ и повеле воемъ стрещи около девицы, а самъ поеде во градъ ко двору Стратигову. И поеха во дворъ Стратиговъ, и удари в сени Стратиговы копиемъ, и сени распадошася, и вси быша во ужасти во дворе. И начатъ велегласно кликать, вонъ зовы Стратига и рече: «О Стратиже преславны, кою дерзость имаши или сынове твои, иже есмь исхитилъ у тебе тщерь, и не бысть по мне погони от тебе, ни от сыновъ твоихъ? И еще возвратихся и понос ти великъ сотворихъ, да не глаголеши последи, что татьбою пришедь, исхити у мене тщерь. Аще имееши мужескую дерзость у себе, и кметы твои, то отъими у мене тщерь свою!» И то слово изрече, и поеха з двора, и возвратись вспять, и кликну велегласно: «Азъ еду из града и пожду васъ на поле, да не молвите, что пришедъ и обольстивъ, побеже от насъ».
Услыша Стратигь и зело вострепета и начат кликати сыны своя: «Где сутъ мои кметы, иже 1000 емлютъ, а ини и по две и по 5000 и по десяти тысящъ? И ныне борзо совокупите ихъ и протъчи сильни вои!»
Девгени же приде к девице и ссади с коня своего и рече девице: «Сяди, обыщи мя, главу мою, дондеже отець твой и братия твоя приидутъ с вои своими. Аще азъ усну, то не мози будити мя ужасно, но возбуди мя тихо». И сяде девица, начатъ ему искати главу, и Дивгений усне, а девица имея у себе стражу.
Стратиг же собра множество вой своихъ и кметы своя, и тысящники, и поиде отъимати тщерь свою у Девгения. И выехаша из града со многими вои своими, и узре девица, и бысть ужасна, и начатъ будити Девгения тихо, со слезами рекуще такъ: «Востани! Воссия солнце и месяцъ просветися. Стратиг бо уже приспе на тя со многими вои своими, а ты еще не собра своихъ вой! Какъ ему даешь надежду тверду?»
Девгени жъ, восставъ рече: «Не требую азъ человеческия помощи, но надеюсь на силу Божию». И въскочи, и сяде на борземь своемь фаре, и препоясася мечемъ, и рогвицу свою вземъ, и начатъ девицы вопрошати: «Хощеши ли отцу своему и братии живота, или вскоре смерти предамъ?» И начатъ девица прилежно молитись: «Господине, Богомъ зданы силою, не предай отца моего смерти, да греха не имаши и поношения от людей, да не глаголютъ тебе, что тестя убилъ». И начатъ ея вопрошати: «Скажи ми отца своего и братию, каковы суть». И начатъ ему девица глаголати: «На отце моемъ брони златы и шеломъ златъ з драгимъ камениемъ и жемчюгомъ саженъ, а конь его покрытъ паволокою зеленою; а братия мои суть в сребряных бронех, токмо шеломы на них златы, а кони их покрыты паволоками червлеными».
И то слышавъ, Девгений поцеловавъ ю, и противъ ихъ поеха, издалече стрети ихъ, и яко дюжи соколъ ударися посреди ихъ, и якоже добры косецъ траву положи: первое скочи — уби 7000, и абие возвратися — уби 20000; третии ударися — и Стратига нагна, удари его рогвицею тихо сверхъ шелома, и с коня сверже. И начатъ Стратигъ молитись Девгению: «Буди тебе радоватись с восхищеною девицею, прекрасною моею дщерью! Подаждь ми животъ!» И тутъ пусти его Девгений, а сыновъ его превяза, нагнавъ, и приведе их; а Стратига не вяза. А иных превяза, яко пастухъ овецъ пред собою погна, где девица стояще. И узре девица отца и рече: «Азъ, отче, преже ти глаголах, ты же мне не ят веры». И повеле Девгений своимъ милостивником Стратиговы вои гнатъ связаны, а самаго Стратига и сыновъ его съ собою поняти.
И бысть Стратигъ прискорбенъ и начатъ молитися прилежно с сыны своими, глаголюще ему сице: «Якоже еси насъ смерти не предалъ, но животъ намъ еси даровалъ, такоже насъ и с собою не вози, дай намъ свободу». И услышавъ девица моление отца своего и братии, и начатъ сама молитися Девгению, глаголюще: «Азъ есми дана Богомъ в руце твои. И по мне паки и над родительми моими имаши власть. Уже бо еси многи вои победил, а отцу моему и братии дай свободу, и не опечали матере моея, вскормивши тебе жену». И то изрече девица, и послуша ея Девгений и рече Стратигу: «Азъ старость твою пощажу, дам ти свободу и сыном своимъ, токмо знамение свое возложу на васъ».[57] И рече Стратиг: «Такую намъ свободу даеши, аще знамение возложиши?» Дьвица же и от знамения умоли ихъ у Девгения. И бысть на Стратиге крестъ златъ прадеда его многоцененъ и у сыновъ его жуковины многоцены з драгимъ камениемъ и жемчюгомъ, и то взятъ у них за знамения протчаго ради времене.