Поэтому-то, между прочим, в повестях о Куликовской победе доля церковного элемента значительно больше, чем в «Слове о полку Игореве», а во всей русской литературе этого времени заметно усиление мистического элемента. Но главная черта литературы этого времени — национальный подъем, подъем национального самосознания, подъем глубокого интереса к родной истории и ко времени государственной и народной независимости Руси.
Д. С. Лихачев
ХОЖДЕНИЕ СТЕФАНА НОВГОРОДЦА
Подготовка текста, перевод и комментарии Л.А.Дмитриева
ОРИГИНАЛ
Азъ, грешный Стефанъ из Великаго Новагорода, съ своими другы осмью приидох въ Царьградъ[6] поклонитися святым местом и целовати телеса святых. И помилова ны Богъ святыи Софеи Премудрость Божия. В неделю Страстную приидохом въ град, и идохомъ къ святей Софеи.[7]
Ту стоить столпъ чюденъ[8] вельми толстотою и высотою и красотою, издалеча с моря видети его. И на верху его седить Иустинианъ Великы на коне велми чюденъ: аки живъ, в доспесе сороцинском, грозно видети его, а в руце яблоко злато велико, а вь яблоце крестъ, а правую руку от себе простеръ буйно на полъдни на Сороциньскую землю, къ Иерусалиму. Суть же инии стлъпове мнози по граду стоятъ от камени мрамора, много на них писаниа от връха и до долу писано рытию великою. Много дивитися и умъ не можеть сказати: железо камени того не иметь.
А от того столпа Устинианова внити въ двери святыя Софии в первыя двери, поступивъ мало — въ другия, и 3-е, и 4-е, и 5-е, и в шестые, тож в седмые двери внити въ святую Софею, великую церковь. И, пошед мало, обратитися на западъ и възрети горе на двери: ту стоит икона святы Спасъ. О той иконе речь в книгах пишется, того мы не можем исписати. Ту бо поганы иконоборец лествицю пристави, въсъхоте съдрати венець златый, и святая Феодосиа опроверже лествицю и расзби поганина, и ту святую заклаша рогом козьим.
И оттоле мало пошед, видехомъ множьство народа, целующе Страсти Господни,[9] и възрадовахомся велми, зане бо без слезъ не мощно приити къ Страстем Господнимъ. И ту виде нас царевъ боляринъ, ему же имя протостратарь,[10] и допровади ны до Страстей Господних, Бога ради, и целовахомъ, грешнии. По той же стороне, поступивше мало, ту на стене Спасъ, мусеею утворенъ, и вода святая от язвъ гвоздинных от ногу его идет, и ту целовахом; и помазаша ны масломъ и напои водою святою. И ту стоятъ столпове от камени краснаго мрамора, оковани чюдно, в них же лежать мощи святых.[11] Ту люди прикасаются, идеже кого болить, здравие приемлют. И ту виде нас святый патриархъ Царяграда, ему же имя — Исидоръ,[12] и целовахом в руку его, понеже бо велми любить Русь. О великое чюдо смирениа святых! Не наш обычай имеютъ.
Оттоле идохомъ къ святому Арсению патриарху и целовахом тело его, и помаза ны старець маслом его. И то все идет посолнь въ церкви той.
И оттоле пошедше въ двери из церкви, итти промеж стенъ со свещею, обходя акы кругомъ.
Тамо же стоить икона святы Спасъ велми чюдна, и то зовется Елеоня гора,[13] по подобию, якоже и въ Иерусалиме. Оттоле, пошед къ олтарю, стоятъ столпи велми красны, подобни аспиду; ту же есть в великомъ олтаре колодяз, от святаго Иердана явися. Стражи бо церковнии выняша изь кладязя пахирь, и познаша каликы рускыя, Греци же не яша веры, русь же реша: «Нашь пахирь есть, — мы купахомся и изронихом на Иердане, а во дне его злато запечатано». И разбивше ставець и обретоша злато, и много дивишася, се бо чюдо сътворися Божиим повелениемъ, то ся нарече «Иерданъ».
И вышедше из великого олтаря на левую руку посолнь — и ту кандило велико с маслом сткляно падеся от высоты и не разбися, ни огнь не угасе. Аще бы железно было, то да бы ся разбило, но некая сила невидимая поставила на камени. И ту близ трапеза каменна святого Авраама, ему же Богъ въ Троици явися под дубом Амаврийскым; той дубъ зелено лествие имеет и зиме и лете, и до скончяниа веку, огороженъ каменем высоко, сороцина стрегуть его. Ту же одръ лежить железенъ, на нем же святых мученикъ мучиша, поставивше на огне. У того одра множество люди приходитъ и приемлють исцеление, и целовахом его. И ту стоятъ стлъпове от камени багряна, красни велми, пропестри, аспиду подобни; видети в них человеку лица своего образ, аки в зерцало; от великого Рима привезени суть.
6
7
8
9
11
13