Тогда гуси возгоготаша и лебеди крилы въсплескаша. То ти не гуси возгоготаша, ни лебеди крилы въсплескаша, но поганый Момай пришел на Рускую землю и вои своя привел. А уже беды их пасоша птицы крылати, под облакы летают, вороны часто грают, а галицы своею речью говорят, орли хлекчют, а волцы грозно воют, а лисицы на кости брешут.
Руская земля, то первое еси как за царем за Соломоном побывала.[236]
А уже соколи и кречати, белозерские ястреби рвахуся от златых колодицъ[237] ис камена града Москвы, обриваху шевковыя опутины, возвиваючися под синия небеса, звонечи злачеными колоколы на быстром Дону, хотят ударити на многие стады гусиныя и на лебединыя, а богатыри руския удальцы хотят ударити на великия силы поганого царя Мамая.
Тогда князь великий Дмитрей Ивановичь воступив во златое свое стремя, вседъ на свой борзый конь и взем свой мечь в правую руку, и помолися Богу и пречистой его Матери. Солнце ему ясно на въстоцы сияет и путь поведает, а Борисъ и Глебъ[238] молитву воздают за сродники своя.
Что шумит и что гремит рано пред зорями? Князь Владимеръ Андреевичь полки пребирает и ведет к Великому Дону. И молвяше брату своему, великому князю Дмитрею Ивановичю: «Не ослабляй, брате, поганым татаровям — уже бо поганые поля руские наступают и вотчину нашу отнимают!»
И рече ему князь великыий Дмитрей Ивановичь: «Брате Владимеръ Андреевичь! Сами себе есми два брата, а внуки великаго князя Владимира Киевскаго. А воеводы у нас уставлены — 70 бояринов, и крепцы бысть князи белозерстии Федор Семеновичь да Семен Михайловичь,[239] да Микула Васильевичь, да два брата Олгордовичи, да Дмитрей Волыньской, да Тимофей Волуевичь,[240] да Андрей Серкизовичь, да Михайло Ивановичь, а вою с нами триста тысящь окованые рати. А воеводы у нас крепкия, а дружина сведома, а под собою имеем боръзыя комони, а на собе злаченыи доспехи, а шеломы черкаские, а щиты московские, а сулицы немецкие, а кинжалы фряские,[241] а мечи булатные; а пути им сведоми, а перевозы им изготовлены, но еще хотят сильно головы своя положить за землю за Рускую и за веру крестьянскую. Пашут бо ся аки живи хоругови, ищут собе чести и славного имени».
Уже бо те соколи и кречати, белозерскыя ястреби, за Дон борзо перелетели и ударилися на многие стада на гусиные и на лебединые. То ти быша ни соколи ни кречети, то ти наехали руские князи на силу татарскую. И удариша копия харалужныя о доспехи татарские, возгремели мечи булатные о шеломы хиновские на поле Куликове на речке Непрядве.
Черна земля под копыты, а костми татарскими поля насеяша, а кровью ихъ земля пролита бысть. А силныи полки ступишася вместо и протопташа холми и луги, и возмутишася реки и потоки и озера. Кликнуло Диво[242] в Руской земли, велит послушати грозъным землям. Шибла слава к Железным Вратам,[243] и къ Караначи,[244] к Риму, и к Кафе[245] по морю, и к Торнаву;[246] и оттоле ко Царюграду на похвалу руским князем: Русь великая одолеша рать татарскую на поле Куликове на речьке Непрядве.
На том поле силныи тучи ступишася, а из них часто сияли молыньи и гремели громы велицыи. То ти ступишася руские сынове с погаными татарами за свою великую обиду. А в них сияли доспехы злаченые, а гремели князи руские мечьми булатными о шеломы хиновские.
А билися из утра до полудни в суботу на Рожество святей Богородицы.[247]
Не тури возрыкали у Дону Великаго на поле Куликове. То ти не тури побеждени у Дону Великого, но посечены князи руские и бояры и воеводы великого князя Дмитрея Ивановича. Побеждени князи белозерстии от поганых татаръ, Федор Семеновичь, да Семен Михайловичь, да Тимофей Волуевичь, да Микула Васильевич, да Андрей Серкизовичь, да Михайло Ивановичь и иная многая дружина.
236
237
238
239
240
242
244