И на утрии же день суботный повеле князь великий Борисъ пушками бити град, и тол бо грозно, но якоже от великого того грому многым человеком падати. А инии начаша туры[226] рядити и повезоша под град, а инии воду отъаша у града.
И бысть туга во граде немала; но и толь бо дивно видети, но якоже и град содела турами противу града и пушкы поставиша; но и ржевичи же видевъше храбрость и умение великого князя Бориса Александровича и дерзость сыновъ тферскых, и убояшася. И начаша присылати и бити челом славному государю, великому князю Борису Александровичю, но да бы сотворил милость над градом; и князь же великий Борисъ обещася помиловати их. И въи же великого князя Бориса глаголюще: «Но повели намъ приступати ко граду и да предадим мы град огню!». И князь же великий Борис не повели прошению их быти, но хотяаше милость сотворити на граде. Но вои же великого князя Бориса устраивахуся ко граду. И гражане же беспрестани присылааху и биючи челомъ велкому князю Борису Александровичю, и да бы их помиловал.
И князь же великий Борис пожаловал ихъ и сотвори над ними милость. И граждане же с радостию отвориша град в той же день, в который день приступил князь великий Борнс Александрович под град, и в той день и отвориша.
И князь же великий Борис не восхоте вьехати во град того дни. Но поехал во свой град прежереченый Опокы. И егда же въихалъ въ град Опокы, и тогда того же дни прииде к нему посолъ от его брата, от велкого князя Казимира королевича, именем Давъкши, и принесе ему дары велиции от злата, и от камок драгых, и от сосудов златых, и от оружиа, и от коней борзых и иноходых. И егда же подаваше великому князю Борису злато или камкы, и онъ повелевая своим приимати, а самъ ни о чемъже о томъ не брегоша. Но егда же подаде ему меч, а молвячи от него ему брата, но веля ему темъ мечемъ непокорящаяся ему казнити, а покорящаяся ему честь им въздаяти, и тогда князь великий Борис своима рукама приимъ меч той. И ржевичи же видевъ той промыслъ и храбрость славнаго государя, но велми устрашишася, и ркущи в собе: «Но храбръ съй князь. Но ни о чемъже не обрежет, а меч любит».[227]
Но князь же великий Борис восхоте поехати ко граду Ржеве в день въскресениа. И полете, якоже высокопарний орлъ на свой ловъ. И ржевичи же сретоша его на поле, и архимандриты же, и игумены, и попове, и прочии людие вси града того сретоша со кресты великого князя Бориса Александровича. И бысть радость велика во граде том, но яко дарова им Богъ государя, и пастыря, и истиннаго христолюбьца, и защитника земли ихъ.
Но князь же великий Борис слушав Божественыи литоргии въ храми пресвятыя Богородици, но и оттоле поиде на свой дворъ. И позвавъ пировати своих князей и воевод и тъ земцевъ сущих и подаде имъ честь великую. И пребыв во граде том два дни, а на третей день поехал во свояси.
Но той же зимы на Федорове недели[228] приидоша воеводы великого князя Бориса, Борис Захарииничь да Семен, со всемъ войском добри здрави.
И той же зимы князь Дмитрей выпусти великую княгиню Софью из нятиа.
Но той же зимы приидоша посли от Великого Новагорода[229] и добиша челом великому князю Борису Александровичю на всей воле, но как положи Богъ по сердцу великому князю Борису Александровичю, как и пожаловати. И тако они челомъ добили и поруб тферской весь отдаша; а что воеводы тферскиа ходив повоевали землю ихъ и что иное у них поимали, и тому всему погреб.
Но той же зимы послал князь великий Василей на князя на Дмитрея да на князя на Ивана на Ондреевича на Кострому дву царевичъ, Трегуба да Агуба,[230] а с ними брата своего князя Михаила Андреевича и множество войска.
Но той же зимы князь великий Василей обручал дщерь у великого князя Бориса, княжну великую Марию за своего сына, за князя Ивана. И был на обруение томъ боголюбивый епископъ тферскый Илиа и вси князи и велможии, и елико их под областию великого князя Бориса; а з другиа страны — самъ князь великий Василей, а с ним князей и боаръ множество. Но таковей бо тесноте сущи, но якоже ни граду их не вместити. И бысть радость велиа. Но якоже и преди рекохомъ, но обратил Богь плач на радость. И москвичи же радовашеся, яко учинися Москва Тферь, а тферичи радовашеся, якоже Тьферь Москва бысть, но два государя воедино совокупишася.
227
229
230