Яви же ся некий любимый и милостивый присный властелин Дариевъ, ту стоя, рече: «Великий царю Дареи, мене миловал еси много летъ и велико добро сотворил еси мне, да я, видав тя печална, ныне животъ свой жалость твою отдамъ, Александра же животом своимъ убию». Дарий же к нему рече: «О любимий мой, зделайте ми се. Аще сие сотвориши, Александра убиеши, Персиду всю от напасти свободиши, смерть твоя вместо живота вменитца и мне царство от руки твоея дасться; и ты от персъ великъ наречешися». И се рекъ, Авис македонское знамение на оружие свое вземъ и во Александрово воиско вниде. Александру оружену ездящу и свое воиско переписоваше. Авису же близ его приехавшю в македоньской збруи и ко Александру приближися, Александръ же во оружии стоя. Авис же вземъ меч свой, Александра же по очима хотя ударити и не улучи его и по верху шолома удари и верхъ шолома ссече и космъ верха его яко бритвою устригъ. Александръ же мневъ, яко от своих ему невера бысть, и рече: «Не удари мене рука перьская, но удари мя рука македоньская». Авись же повторити хотя, и ухватиша его, и меч у него исторгоша, и щеломъ с него сняша, и ко Александру его приведоша. Александръ же к нему рече: «Кто и откуду еси, человече, и какъ тебе имя есть?» Он же к нему рече: «Имя ми есть Авис, персянинъ есмь, Дариевъ присныи властелинъ; любовию государя моего обдержимъ есмь, тебе убити хотехъ животом моим, государя же моего смертию твоею обвеселити хотехъ. Но елико могох, тако сотворих, Богъ же елико хощет, да творит». Александръ же к нему рече: «О безумный Ависе, се ты волю государя своего сотворил еси и по твоему изволению ныне умерлъ еси, мене же Богу соблюдшу. Ты ныне умерлъ еси, но понеже за государя своего поболел еси и главу свою за него положил еси, яко единь от македонян се сотворил еси — от руки моея живот тебе дарую, понеже сотворил еси дело, иже никтоже сотвори нигде. Здравъ ко царству своему поиди и тако ему рцы: “Дарий, перский царю, егоже Богъ хранит, того человекъ не убивает, егоже ли Богъ не хранит, того вси руки человечи не могут укрыти. И да преломи неуломное свое сердце и царству моему поклонися, дани мне дай, с подручными цари почивай”». Авис же к Дарию пришед, возвести ему, иже сотвори и како Александръ живот ему дарова от руки своея. Дарий же покивав головою и рече: «Елика может, да сотворит, Богъ елика хощет, да будет». Ависъ же рече к нему: «Тобе ныне всю работу мою меч платих, живот мой от рук Александровы взях. Вся бо, елико сотворил ми еси, ныне животом моимъ оплатих тебе; яко тобою мертвъ есмь, Александром же живъ есми. Елико могох, то и сотворих, Богъ же егоже любит того и сохранит. Да кланяюся тобе, царю Дарий, работати хощу тому, иже животъ ми дал есть». Дарию поклонився, ко Александру отъиде.
Жалостен быв Дарий и рече: «Емуже бози противляются, емуже честь на безчестие преминуетца, того ближнии и любимии его друзи оставляют. Добре бо рече: “Возношение годишнаго кола имаеть и низношение низко, да всякий бо возносяйся смирится”». И се рекъ, Ависа дарова и наказа ко Александру: «Александре царю, не превозносися до конца, всяк бо возносяйся смирится вскоре. Сонхосъ бо царь зело превознесеся, от дивиих людей смирень бысть, и аз бо вознесся, от моих смирен бых. Тобе аще возможно есть, буди доволенъ оброки своими, аще ли неугодно явится, то лутче есть намъ царством нашим и богатьствомъ смерть получити, яко же неудобно есть мне поклонитися тобе, тако и тобе неудобно есть поклонитися мне, царь бо царю не кланяется николиже, но единому умершу, другий мирует. Но готов буди на бран... десятый день иду на тя с останочными персы и с непобедимы индеяны; бившися с тобою или тебе и твоих побиемъ, или с моими на отческой земли нашей с честию умремъ; и Богу о семъ мерила права в руку содержащу». И се рекъ Дарий, Ависа отпусти. Авис же ко Александру пришед, вся реченная Дариемъ ко Александру рече. Александръ же покивав главою рече: «О царствии мира ни с ким несть, царство бо велика гора есть и высока зело, иже к верным красна и сладка есть являетца, понеже водами и овошми различными украшено зело, к неверным же непреступна, но пристрашна есть. И на красоты ея позирая, неудобь изсести ему мнится, точию аще разумно оправляти сию весть».
Александру же в ту ношъ пророкъ Иеремея явися с Филинесом,[79] иереом Ерусалимскимъ, и рекоша к нему: «Дерзай, чадо Александре, самъ себе посла сотвори, и Дария царя исходи, и виждь войско велико индейское, иже ведет Дарий на тя; и сими, юже от сих македоняне имают, исходою своею от сердца избавиши. Аще Дарием уведанъ будеши, и мы помощию Бога Саваофа избавим тя». Встав же Александръ от сна, Птоломею и Филону, и Антиоху сонъ свой сказа. И на походе к нимъ рече: «Аще смерть мне тамо случитца, вся земъская царства разделите». Они же с плачемъ держаху его, глаголюще: «Аще сие сотворити мыслиши, то первое всемъ намъ главы отсецы». Он же к нимъ рече: «Аще Божию промыслу годе будет мене убити, а вы не можете мене оборонити. Аще ему годе будет блюсти мя, вси перскии руки не могут мене убити».