Дарий же, в ложницу вшед, 12 велмож своих призвав, к нимъ рече: «Ведомо да есть вамъ, яко сий македоньский посолъ Александръ есть». Они же к нему рекоша: «Аще се истинна есть, бози перстии умилосердишася на нас». Дарии же рече Кандаркусу и Клису, лидоньскому царю: «Александра ухватите». Они же, свещи велики вземше, в великом храме его искавше много и о немъ вопрошаху и не обретоша, ко вратом же града текоша и у вратарей вопрошаху о немъ. Вратари к нимъ рекоша: «Два сосуда злата в сий часъ человекъ принесль к намъ и зде остави, в войску отъиде, глаголя, яко: “Царь послал мя в войску стражи нарядити и воеводу призвати”». Кандаркусь же лукавьство Александрово позна, 300 добрых конникъ взем с собою, сами на борзы кони вседше, на реку Арсинарскую в солнычной восход приспеша и обретоша реку растаявшуся. Александра на оной стране узреша, в недоумении быша, и сумнешася, и посрамишася. Александръ же к нимъ рече: «Почто ветра гоните, егоже не можете сустичи? Не весте ли, македонских коней и Арсинорская река удержати не может. Но возвратившеся, цареви вашему рцыте: “На чаши твоей хвалим тя, во дни же сии ищи мене со всемъ войскомъ у Арсинарские реки на брезе”». И се рекъ Александръ, в войско свое поиде. Дариевы же возвратишася и вся ему о Александре возвестиша. Река же Арсинорская всяку нощъ померзаше, на всякий же день розмерзашеся и течаше водою. Дарий же царь Александрово лукавство видевъ, жалостно проплакав, рече: «Видите ли, коликим лукавъством прелсти нас сынъ Филиповъ, землю нашу приимъ и царство мое взя. О неверная и неуставная чести, тако к человеком управну сладка являшеся и напоследокъ горчаиша яда змиева являшеся».
И к Пору,[82] индийскому царю, листь писа, силен бо бысть велми и любим Дарию, бяше 36 языкомъ царь. Листь же Дариевь сице: «Иже в богох богу, всемъ царемъ царю, великому индеискому Пору Дарий перьский, окаянный и неволный, унылый, радоватися тебе пишу. Мню да пришло есть в слух царства твоего от многих, да и малое, елико намъ македонский отрокъ нанесе. Подручество, еже к намъ имаше, сего некако избегъ и нас государьскии наеха, и вси страны земли моея, до Вавилона града, к своей земли западной приложи. И сего перси, не веде како, убояшася и противитися не могут ему. Двожды бо с нимъ бихомся и двожды бо нас разби. Да о семъ молюся великому величеству, на нас призри и руку помощи дай, да третицею на бой изыду к нему или убию их, или от них побежен буду. Ведомо да есть вамъ, яко непобедима сила индийска есть ты же равен богомъ еси. Милостив буди унылым моим молбам, войско мне пошли, избави мя от лютых и немилостивых македонян. Подобает бо мне поклонитися силному тобе царю». Пор же листъ Дариев приим и сий прочет, главою покивав, рече: «Несть на земли радости, иже не приложитца на жалость. Дарий бо неколи точен богу бысть, ныне же от македонян гоним бысть». Призва велмож своих и рече им: «4 тысячи тысяч вземше вой и к Дарию на бой на помош идете. Александра живаго ко мне приведете, жаден бо еси видети отрока того, млада бо и смыслена глаголют его быти». И собравшеся, к Дарию поидоша. Слышав же Дарий пришестие их и мало некако от великие скорби в радость прииде. Персом же братися повеле, и всъхъ бысть 10000 тысячей, и на Александра со всемъ поиде. Воеводы же индейские войски на Олександра исходу послаша, и сих Александровы стражи ухватиша... и ко Александру приведоша. Александръ же их на высоко место возвести повеле, и войску же своему вооружатися повелъ, и на бой их урядив, и на Дария поиде, исходником глядати повеле. Егда же близ войска Дариева быша, и тогда Александръ исходники пусти. Исходницы же воеводам Дариевым поведаша: «Войско силно и остро видели есми велми, сердито и борзо идут на бой, не сумнящеся ничтоже, вси же оружены быша добре конми, до 4000 тысячеи бяху». Индияне же страхом великим содержими бяху, на бой яко силою водими бяху. И соступившемася двема войскома, солнце от праха помрачися страх же индиян и македонян объятъ. Вкупе и замесившеся вси, единии з другими не знахуся. Ветръ же бурный дохнувъ, и начаша сечися, весь день измесишася. Александръ же не могий терпети, со заставою своею тысяща тысяч избранных витяз посреде ихъ вниде самъ на златой колесницы ездя. Индияне же и персы, сего узревше, страхом великим одержими бяху, побегоша.
82