Всмотрелся Фомка — так это же бывший владелец завода Елизар Елизарович Мойкин. Мойкин с двумя сыновьями.
«Ящик. Лопата. Куда же это они?» — заинтересовался Фомка. Тихонько двинулся следом.
Мойкины шли к заводской водокачке. Поравнялись. Поставили ящик на землю. Принялись рыть яму. Роют, торопятся. Озираются по сторонам, прислушиваются.
«Клад зарывают», — сообразил Фомка.
Переждал он, пока Мойкины не завершили свою работу, обошел вокруг водокачки, приметил место, вернулся домой.
Лежит Фомка на нарах, ворочается, заснуть не может. Утром чуть свет побежал к дружку своему, Капке Затворову.
— Капка, Капка, — тормошит Фомка приятеля, — вставай, Капка.
Продрал Капка глаза.
— Ну что тебе?
— Клад, клад!
— Какой еще клад?!
— Настоящий!
Рассказал Фомка Капке про ночную встречу. Вскочил тот, собрался.
Схватили ребята лопаты, бегут к водокачке.
— Там денег небось тысячи, — говорит Фомка.
— Деньги — что! Деньги — бумага. Там золото и бриллианты, — поправляет приятеля Капка.
Прикидывают ребята, что же им делать с такими богатствами.
— Пряников купим, — говорит Фомка.
— Пряники — что! — отвечает Капка. — Бисквит настоящий купим, безе или крем-брюле.
Смотрит Фомка на Капку. Ну и Капка — всегда-то он лучше придумает. Хоть что такое и бисквит, и безе, и крем-брюле Фомка не знает, однако виду не подает, — видать, что-то очень и очень вкусное.
Размечтались ребята. Матерям пуховые шали решили купить, сестрам ситцу на платья и ленты, отцам сапоги или штиблеты. Потом стали перечислять знакомых своих и соседей. Малининым фунтов десять крупы — едоков у Малининых много. Деду Харламову валенки. Инвалиду Зарубину новый костыль — он давно о новом мечтает. Слесарю дяде Вавилину шестиклинную кепку.
— Он большевик. Он не возьмет, — заявил Капка.
Прибежали ребята к заводской водокачке. Сразу за дело.
— Быстрей, быстрей! — командует Капка.
Толкутся ребята, мешают друг другу. Но вот наконец лопаты уперлись в ящик.
Тик-так, тик-так — слышат мальчишки.
— Часы это, часы-ходики, — произнес Фомка.
— Ходики, — усмехнулся Капка. — Это либо будильник, либо часы «Павел Буре» с боем.
Увлеклись ребята. Не заметили, как сзади подошел кто-то. Оглянулись, а это слесарь дядя Вавилин.
— Ну, что у вас тут?
Смутились ребята.
— Клад, — наконец произнес Фомка. — Там золото. Там часы тикают. «Павел Буре» с боем.
— Часы!
Вавилин поспешно нагнулся над ямой, прислушался.
— А ну, отходи! — прикрикнул на мальчиков.
Попятились те.
Протянул Вавилин к ящику руку, повозился, утихли часы. Поднялся он, вытер проступивший на лбу пот, усмехнулся.
— Клад, а ведь и вправду, что клад. Динамитом тот клад называется.
Оторопели ребята.
— Там же часы.
— Часы, да не те. Это механизм специальный для взрыва. Ну, а теперь докладывайте все по порядку.
Доложили ребята.
— Да, — произнес Вавилин. — Вот вам и «Павел Буре».
— Эх, пропали шали и ленты, — вздохнул Фомка.
— Шали и ленты — что! — отозвался Капка. — Водокачка ценнее.
Рассмеялся Вавилин:
— Молодец, Капка!
В тот же день Мойкин и оба сына его были взяты под стражу. Судили их строго по революционным законам.
Фомка и Капка тоже ходили на суд. И опять обо всем рассказывали. В протоколах суда числились они как свидетели. Однако и сам судья, и все сидящие в зале понимали, что тут что-то не так, что слово это не то. Какие они свидетели, они главные в этом деле.
Пришла Советская власть в деревню Старые Дворики. Насмотрелись ребята, как взрослые делили господскую землю, живность и другое добро, размечтались.
— Эх, и нам бы придумать какой дележ.
А так как делить было больше нечего, все уже делено и переделено, то Колька Рябов вдруг предложил:
— Давай делить небо.
— Вот те раз, как же его делить?! — усмехнулись ребята.
— А вот так и делить. По-хорошему. Поровну!
— Это понятно. Ну разделим. А дальше. Что же с ним дальше делать?!
— Как что? Все что желаешь: избу ставь, паши, коней выводи в ночное.
Подивились ребята, забавно.
Было их четверо: Колька Рябов, Еремка Дударов, Гришатка Кобылин, Марфутка Дыгай.
Ладно, делить так делить.
Провели они по небу одну черту вдоль, другую поперек.