Мы с дядей сидели сзади, тепло укрытые медвежьей полостью, обшитой по краям красной бахромой, а впереди сидел кучер-лихач, помахивал кнутом и покрикивал на прохожих: «Э-э-э-бр-гись!» На кучере была толстая шуба, зеленая, сукном наверх, перепоясанная красным кушаком, и зад у кучера был огромный, как подушка. Я смотрел то на этот зад, то на лошадь, то по сторонам, а по сторонам улиц были сугробы, хотя мы летели по самому центру Москвы, и снег сыпал нам в лицо, и я сразу стал весь красный, и дядя был весь красный, и на усах у него были сосульки, и когда к нам оборачивался кучер, он тоже был весь красный, а лошадь была вся белая от инея, она храпела и далеко выкидывала тонкие ноги, разбрызгивая по сторонам снег, и мы летели как ветер!
А когда мы приехали домой, лихач разрешил дать лошади кусочек сахару — я специально брал с собой сахар — и погладить лошадь по голове…
Так вот, этот Благодарю за внимание только и делал, что ездил на таких лихачах! А многие ходили пешком. И мой дядя ходил пешком. И мой папа. И мама. Потому что они были бедные. А Благодарю за внимание, этот вампир, был очень богатый. Ему принадлежал не только наш дом — у него был еще дом на Моховой и еще где-то были дома, в которых он сдавал комнаты разным бедным людям. И драл с них по три шкуры. Потому что он был эксплуататор: наживался на бедных. Вот в таком смысле он и сосал кровь. А после революции у него все отобрали и поселили его в маленькой комнате, возле кухни. А его комнаты отдали бедным, в том числе и нам, и нашим соседям. Вот какой это был человек, Благодарю за внимание! Конечно, ему было обидно, что у него все отобрали. Поэтому он и держался от всех в стороне. Дядя говорил, что он не любит людей. А такой вежливый он был просто потому, чтобы к нему не лезли. Чуть что — он сразу говорил «благодарю за внимание» и поворачивался к вам спиной.
На краю света
Мы часто выезжали с дядей на рыбалку. Выезжали мы всей семьей, вместе с Хангом и Чангом. Обычно мы ездили в Мамонтовку, недалеко от Москвы. Там есть река Уча, в ней мы ловили рыбу. Недавно я случайно был в Мамонтовке — выступал там перед ребятами в школе. Потом я пошел прогуляться по Мамонтовке и вспомнил те далекие годы, когда мы ловили с дядей рыбу в Уче. Сколько с тех пор воды утекло! Очень изменилась с тех пор Мамонтовка! Она стала благоустроенной. Это уже не деревня, а поселок. Всюду там электричество.
И выросли каменные дома. А раньше там просто сеяли хлеб, жали хлеб, молотили хлеб, косили сено. Раньше это была просто деревня с пережитками прошлого. В ней даже были кулаки.
Один раз дядя показал мне настоящего кулака. Вот было интересно! Но я его почти не помню. Теперь там кулаков, наверное, никто не помнит, их давно уже не стало. С тех пор там все изменилось. И река изменилась.
Я долго ходил по Мамонтовке, ходил по берегу Учи и даже нашел тот холмик, под которым мы с дядей разводили костер. Только баньки я не нашел, там должна была стоять деревянная банька, наполовину в воде, на столбах. А может быть, это было в другом месте?..
…Помню, мы выехали из Москвы ночью и рано утром пришли на берег Учи, к маленькой деревянной бане, стоявшей наполовину в воде, на столбах.
Я первый сбрасываю рюкзак на белую от инея траву. Потом я снимаю рюкзаки с Ханга и Чанга. У них тоже были маленькие рюкзаки. Они носятся по берегу как угорелые. От радости. Я тоже прыгаю от радости, и мои новые сапожки сразу становятся мокрыми от росы. Солнца еще нет, но уже светло. Вокруг так красиво! Все в тумане. Туман такой сильный, что противоположного берега Учи совсем не видно. Вдалеке туман стоит сплошной стеной, а вблизи он все время шевелится, дышит, перемещается косматыми струями. Уча дымится. Кажется, что в реке горит невидимый огонь и дым от него поднимается из воды в небо. Иногда в разрывах тумана появляются то травяной холмик, то ивовый кустик, которые плавают в воздухе. Река бесконечна. Мы стоим на краю света, за которым уже нет ничего, кроме этой реки.
— Мы-ы на кра-ю све-ета! Мы на краю света! — пою я, приплясывая на скользкой траве, а вокруг меня пляшут Ханг и Чанг.
Потом мы вытаскиваем из рюкзаков вещи и раскладываем их на берегу, подстелив большую клеенку. Палатку мы тоже вытаскиваем и устанавливаем ее на берегу.
Устанавливает палатку дядя, а папа, мама и я помогаем. Потом я с дядей иду за глиной. Это очень важное дело!
Неподалеку от воды находим мы небольшой глинистый обрывчик, набираем мешочек глины и возвращаемся к палатке. Дядя готовит подкормку для рыбы. Он достает из палатки кусок фанеры и огромную деревянную коробку с пробитыми в крышке дырочками, — в коробке хранятся длинные толстые черви. Они называются выползками; дядя накопал их в нашем скверике в Москве.
Червей мы перемешиваем с глиняным тестом и лепим пироги. Потом мы лепим пироги с кашей — с перловкой и с гречкой. Кашу дядя тоже специально приготовил в Москве. А еще дядя привез мешочек пареной пшеницы, но из нее мы не делаем пироги — она нужна для насадки. Но это не все! Еще у дяди есть хлеб, белый и черный, перемятый на анисовом масле с ватой, — чтобы он лучше пахнул и лучше держался на крючке: если он без ваты, он быстро размокает в воде и слезает с крючка, а с волокнами ваты он держится крепко. Еще у дяди есть мотыль — мелкие тоненькие красные червячки с черными головками, такие блестящие, как будто они покрыты лаком. Вот сколько вкусных вещей приготовил дядя для рыбы! Еще бы — я же вам говорил, что мой дядя был замечательным рыболовом!
Дядя всегда тщательно готовился к каждой рыбалке. Поэтому он всегда ловил много рыбы.
Закончив стряпать, мы отходим вниз по течению и спускаемся к воде между ивовыми кустиками. Наша палатка, мама, Ханг и Чанг исчезают в тумане. Теперь мы одни. Мы видим только ивовые кустики, траву под ногами и темную, дымящуюся воду. Даже друг друга мы видим плохо — такой сильный туман.
Дядя знает, что выше нас на реке перекат, узкое место — там можно перейти речку вброд, — а здесь глубокое место с ровным и тихим течением. Здесь мы и открываем «рыбью столовую» — забрасываем в речку пироги с кашей и «бефстроганов». Но и это еще не все!
После всего этого дядя начинает читать заклинание.
Дядя всегда читал заклинание перед началом рыбалки.
Дядя присаживается на корточки перед водой, держа в руках длинную удочку. Мы с папой тоже садимся на корточки позади дяди, с удочками в руках.
Вокруг тихо-тихо. Только ивовые кустики едва шелестят острыми серебристыми листиками да за рекой, в тумане, щелкает соловей. Потому что весна…
Дядя начинает свое заклинание торжественно, тихим гортанным голосом. А мы повторяем за ним шепотом.
Слушайте, я открываю вам секрет своего дяди! Великий секрет великого рыболова!
Дядя начинает:
— «…Да поведай разной рыбе…» — повторяем мы с папой.