— Ничего вы нам не покажете! — кричу я.
— Замолчи! — говорит папа. — Я запрещаю тебе разговаривать!
Дядя вынимает садок, и мы гордо идем мимо этих двух со своей рыбой. Я помогаю дяде нести садок. Он очень тяжелый. В нем, наверное, пуда два рыбы. Эти двое смотрят на нас с ненавистью. А мы на них не смотрим. Что нам на них смотреть! Пусть они на нас смотрят.
У палатки нас весело встречают Ханг и Чанг. И мама. Мама не любит ловить рыбу. А Хангу и Чангу запрещено появляться в том месте, где мы ловим рыбу. Так их выдрессировал дядя. Если бы их так не выдрессировать, они перепугали бы всю рыбу.
Когда они были маленькими, с ними невозможно было ловить. Стоило только закинуть удочку, как они сразу прыгали в воду: они думали, что им кидают «апорт». И на лодке с ними тоже невозможно было плавать, потому что они все время прыгали в воду и плыли к берегу. А потом плыли назад и осаждали нашу лодку — «брали ее на абордаж», как говорил дядя. «Брать на абордаж» — это значит атаковать какой-нибудь корабль с воды. Я очень любил, когда они «брали нас на абордаж», — это было очень весело! Я воображал себя матросом и отражал атаки, когда Ханг и Чанг пытались залезть в лодку. А дядя был адмиралом — он командовал. А иногда я тоже был адмиралом. Мы отпихивали Ханга и Чанга от лодки, а иногда вступали с ними врукопашную. Ханг и Чанг лаяли и поднимали вокруг лодки целую бурю, бестолково ударяя лапами по воде. Вот было весело! А потом они выбивались из сил и просили пощады, жалобно повизгивая, и мы сами втаскивали их в лодку: брали их в плен… Они сидели в лодке мокрые и дрожали, как настоящие пленные пираты. Но потом дядя выдрессировал их. Они научились спокойно сидеть в лодке и не рыпаться. В воду они прыгали только тогда, когда им приказывал дядя.
Когда мы подходим к палатке, Ханг и Чанг встречают нас радостным лаем. Они любят рыбу: сырую и вареную. Дядя сразу кидает им несколько рыбин, и они весело уплетают их. Потом дядя идет к реке чистить рыбу. Мама ему помогает. А мы с папой разводим костер, чтобы варить уху.
Я очень люблю разводить костер! Не каждый умеет развести костер, а тем более зажечь его одной спичкой. А я умею — меня дядя научил! Надо непременно зажечь костер одной спичкой… Почему? Во-первых, потому, что спички в путешествии надо экономить. Это закон всех настоящих путешественников. Это вам могли бы подтвердить и Амундсен, и Нансен, и Пржевальский, и Миклухо-Маклай. А уж это были настоящие путешественники!
Представьте себе, что вы остались где-нибудь в пустыне с одной спичкой в кармане. Или где-нибудь на Северном полюсе — это еще хуже, потому что в пустыне жарко, а на Северном полюсе холодно. И вот вы остались с одной спичкой, и вам нужно зажечь костер, чтобы сварить себе что-нибудь поесть или согреться. Можно, конечно, зажечь костер от солнца, с помощью увеличительного стекла. А если солнца нет? Если все небо закрыто облаками? Или ночью? А вам нужно развести костер! Можно, конечно, раздобыть огонь трением — по способу древних людей. Это я тоже умею. Но это очень долго, на это надо потратить несколько часов. А тут надо сразу развести костер.
Допустим, у вас кто-нибудь болен, и нужно срочно вскипятить воду, чтобы продезинфицировать шприц и сделать больному укол. Или просто напоить его чаем. И вы зажигаете свою последнюю спичку и подносите ее к дровам. А она обжигает вам пальцы и тухнет! И дрова не загораются. Это, конечно, позор! Вот почему так важно уметь зажечь костер одной спичкой. Это во-первых. А во-вторых, зажечь костер одной спичкой — это мастерство, это высший класс! А мастерство всегда вызывает уважение.
Мы с папой разводим свой костер мастерски. Сначала мы расчищаем для костра место. Потом мы берем самый тонкий, самый сухой хворост, ломаем его на мелкие кусочки и кладем в середину расчищенного места на землю, тесно прижав друг к другу веточки хвороста. Если у вас нет под рукой хвороста, можно нащепать щепок топором от бревна. Конечно, если у вас нет под рукой хвороста и бревен, если вообще нету дров, вы не разведете никакого костра. Чтобы развести костер, надо иметь дрова. Тут уже никуда не денешься!
Разводить костер надо не спеша, тщательно. «Поспешишь — людей насмешишь», — всегда говорил дядя. Если поспешишь, все равно опоздаешь, потому что сделаешь что-нибудь не так и придется все начинать сначала. Только зря потеряешь время. А время идет, время никогда не стоит на месте!
Поэтому мы с папой все делаем тщательно. На мелкий хворост мы кладем хворост потолще, тоже сухой. А на него — еще потолще. А сверху мы кладем толстые полешки, толщиной в руку. Все это мы кладем крест-накрест. Еще мы следим за направлением ветра и складываем дрова так, чтобы самый сухой, пылкий хворост лежал с краю, а не в середине кучи, чтобы он лежал с навет репной стороны. Наветренная сторона — это та сторона, с которой дует ветер. С этой стороны и поджигают костер. Тогда огонь пойдет на дрова, и они быстрее загорятся. Если ветра нет, можно сухой хворост класть в середину — тогда огонь тоже пойдет на дрова.
Я зажигаю спичку и подношу ее к хворосту — хворост мгновенно вспыхивает и разгорается с веселым треском. Огонь лижет дрова. Сейчас нельзя их трогать — надо им дать разгореться. Когда они хорошенько займутся, мы соорудим нодью. Вы знаете, что такое нодья?
Это особый вид костра, который горит очень долго. Такой костер горит всю ночь, до самого утра, и дает очень много тепла, и вы можете спокойно спать у огня, забыв обо всем на свете, а когда вы утром проснетесь, костер будет гореть. Вот какой это костер!
Чтобы сделать нодью, надо найти два толстых бревна. Чем толще, тем лучше. Мама нашла неподалеку два толстых сухих бревна. Мы все идем за этими бревнами: я, дядя, папа, мама, Ханг и Чанг. И притаскиваем их к костру.
Мы кладем их на костер параллельно, так, чтобы огонь приходился как раз на середину бревен. Когда бревна займутся, они начинают гореть медленно и верно — спокойным, ровным огнем. Теперь они будут гореть до утра. Когда они перегорят — а это не скоро, — надо их просто подсунуть с двух сторон на костер, и они опять будут долго гореть.
Теперь мы все сидим у костра. Наш костер горит очень торжественно. И солнце в небе горит торжественно — высоко над нами. Становится жарко. Мы все с себя снимаем и остаемся в одних трусах. Хангу и Чангу тоже становится жарко, но они не могут снять своих шуб, поэтому они ложатся в стороне от костра, высунув красные языки и оскалив клыки, и тяжело дышат.
Время обеда, и мы начинаем варить четверную уху. Вы знаете, что такое четверная уха?
Сейчас я вам расскажу.
Чтобы сварить четверную уху, надо иметь много рыбы. У нас-то ее достаточно! Мы набираем в котелок воды, укрепляем его над огнем и бросаем туда несколько луковиц, лавровый лист и перец горошком. А потом мелкую рыбу. Мы варим ее долго, пока она совсем не разварится. Когда рыба разварится, мы процеживаем уху через марлю, отдаем рыбу Хангу и Чангу, а юшку ставим опять на костер.
Теперь мы варим в этой юшке рыбу покрупнее. И опять все процеживаем. Третий раз мы варим головы и хвосты крупных рыб и опять все процеживаем. Под конец мы кладем в уху несколько картошек и, когда они сварятся, кладем туда большие, тщательно промытые куски крупной рыбы, а также молоки, икру и печенку.
Четвертый раз варим уху совсем недолго — мы даем ей закипеть три раза и снимаем с огня. Теперь она должна постоять закрытой минут двадцать — и уха готова!
Вот это и есть четверная уха. Вот это уха! Это, я скажу вам, уха! Потрясающая уха!
Если вы никогда не ели такой ухи, обязательно сварите ее и попробуйте. Ничего нет вкуснее такой ухи. Неплохо, конечно, сварить такую уху на ершиной юшке, а под конец уже добавить крупную рыбу. Это еще вкусней. Но для этого надо наловить много ершей. А можно и без ершей. Все равно будет здорово! Но обязательно надо, чтобы было много рыбы и чтоб она была свежая — только что из реки, — и нельзя во время варки добавлять воду. Вот тогда и получится настоящая четверная уха.
И еще надо иметь большую ложку, чтобы есть эту уху. И непременно деревянную — из деревянной ложки уха намного вкуснее, нежели из железной. И не такая горячая.