Он повернул снова на избранную им звезду и опять оба вошли в одинаковый, выгодный для обоих ритм: ра-аз, два-три — пауза, ра-аз, два-три — пауза. Зыбь подымала и опускала их так же, как еще недавно подымала она и опускала в бухте большую тупоголовую мину, пока на каком-то стотысячном подъеме не поднесла ее к мелкому месту и не опустила на подводный камень. Собственным своим весом мина произвела необходимый толчок ударного приспособления и взорвалась, никому не причинив вреда.
Сколько времени они плыли, ни тот, ни другой сказать бы не мог. Не признаваясь друг другу, они уже начинали отчаиваться. Видимо, расчеты их оказались неверны и их уже пронесло мимо катера. Но они упорно двигали руками и ногами в этом монотонном, почти безнадежном ритме: ра-аз, два-три — пауза, ра-аз, два-три — пауза. Безмерная усталость сказывалась на сердце, на дыхании, на мышцах.
И тогда, боцман сказал, словно невзначай:
— На катере, пожалуй, больше вас переживают. Мина-то в самой бухте хлопнула, га нас подумали. Надо доплыть, Степан, а то никто ничего не поймет. И бухту загубят. А она правильная.
Эту длинную для пловца речь он произнес по крайней мере в десять приемов. Артюшин ответил короче:
— Факт, надо. Мы и плывем.
Они проплыли еще минуты три, и вдруг Артюшин заорал так громко, как только можно заорать в воде:
— Боцман, вижу! Зеленый ратьер вижу! Провались я на этом месте, вижу! Братцы, что же это делается? Вижу! Гляди правее, вон туда!
Хазов рывком выбросил плечи из воды и тут же увидел зеленую точку. Она светила на самом краю воды, до нее, казалось, было безмерно далеко, но она светила!
Они повернули на нее. И тут оказалось, что она совсем не так далеко. Зыбь приподымала их, и всякий раз зеленая точка сияла им верным светом надежды и спасения. С каждым движением рук они приближались к ней, к катеру, к теплу, к продолжению жизни.
Теперь, когда великий их воинский долг был выполнен, когда самым появлением своим они вносили ясность в запутанную обстановку бухты Непонятной, когда важнейшее задание, имеющее государственное военное значение, было обеспечено, они думали о том, о чем до сих пор ни у одного из них не мелькнуло и мысли: что они спасены, что они не утонут, что в этом громадном ночном море они не проскочат мимо крохотного катерка, стоящего в нем на якоре. Время пошло в тысячу раз быстрей. Они не успели опомниться, как зеленый огонь достиг нестерпимой яркости и руки их коснулись благословенной, желанной твердости борта. И тут Артюшин не удержался.
— На катере! — закричал он слабым голосом. — Прошу разрешения подойти к борту!
На палубе зашумели, раздался топот многих ног, потом послышался тревожный голос Решетникова:
— Оба здесь? Боцман где?
— Здесь, товарищ лейтенант!
Сильные руки вытянули их на борт.
Через минуту блаженное тепло охватило их иззябшие тела. Остро пахло спиртом: видимо, их растирали. Хазов поймал чью-то руку, больно царапавшую кожу на груди.
— Командира позови…
— Здесь я, Никита Петрович, слушаю.
— Товарищ лейтенант, в бухте все в порядке… Течение, не выгрести… Надо идти в базу, взять другую шлюпку… Завтра проведем туда… Мина была… Взорвалась… Чисто…
— Понятно, Никита Петрович, сделаю.
Но Хазов уже ничего не слышал. Сознание его провалилось в мягкую, но сухую и теплую бездну. «Ра-аз, два-три — пауза… Ра-аз, два-три — пауза…».
Решетников вышел на палубу из отсека среднего мотора, куда внесли боцмана и Артюшина. Полной грудью вдохнув свежий воздух, он громко скомандовал:
— Радиста ко мне! На мостике! Выключить зеленый луч!
1943–1953
Комментарии
«Железный поток» — последнее крупное произведение А. С. Серафимовича (1863–1949).
В основу повести легла история похода Таманской армии — один из драматичнейших эпизодов гражданской войны на юге России. В марте 1918 года в борьбе против контрреволюционного казачества на Кубани начали формироваться революционные отряды. В июне — июле и начале августа в связи с массовым характером белогвардейских восстаний революционные отряды объединяют свои силы, создав единый Таманский фронт. В августе 1918 года контрреволюционным восстанием была охвачена почти вся Кубань, Екатеринодар взят белыми, армия под командованием Сорокина — основные большевистские силы Северного Кавказа — отступила из Кубани в Терскую область. Войска, находившиеся на Таманском полуострове, оказались отрезанными от основных советских частей. Чтобы сохранить Таманскую армию, командование вынуждено было выводить ее в обход, по берегу Черного моря, через Новороссийск, Туапсе, Кавказские горы на Кубань. Армия прокладывала себе дорогу с боями. Ее преследовали белоказачьи отряды с тыла и с левого фланга, она натыкалась на боевые заслоны грузинских меньшевиков, державших в своих руках Туапсе, при переходе через Кавказский хребет на Кубань вела бои с отборными белоказачьими войсками генерала Покровского. Вместе с армией двигалась многотысячная толпа беженцев, которые под страхом белого террора покинули родные станицы. Отступление шло по голодным местам, а армия была плохо вооружена и не обеспечена продовольствием. Тем не менее поставленная цель была достигнута: Таманская армия пробилась к своим. В станице Курганной произошла встреча с отдельными отрядами Северо-Кавказских войск, а после взятия Армавира 23 сентября 1918 года таманцы соединились с главными силами.
О пятисотверстном походе Таманской армии Серафимович знал уже в 1920 году. Упоминание о нем есть в очерке «Несите им художественное творчество» (сентябрь 1920 г.) ив записной книжке среди записей 1920 года (см. «А. С. Серафимович. Сборник неопубликованных произведений и материалов». М., 1958, с. 492). Но возможность использования этих событий как основы для художественного произведения по-настоящему раскрылась для писателя, когда он в 1921 году познакомился с командиром Таманской армии Епифаном Иовичем Ковтюхом.
Рассказы Е. Ковтюха и других участников похода захватили писателя, и в 1921 году он начал работу над «Железным потоком». «Из каких элементов сложился материал? — вспоминал он в статье „Из истории „Железного потока““. — Рассказы таманцев были положены мною в основу. Это был первым материал — материал со слов. Затем я использовал еще материал записей, дневники и письма участников похода. Третий источник материала — печать, — правда, здесь я нашел немного» (А. С. Серафимович. Собр. соч. в семи томах, т. 7, М., 1960, с. 313).
В сюжете «Железного потока» сохранена основная канва исторических событий, их реальная последовательность, с большой точностью передана идейная эволюция, которую пережила Таманская армия за время своего похода. Серафимович очень близок фактам в передаче батальных эпизодов. Многие герои повести имеют реальных прототипов. На вопрос одного французского рабочего: «Неужели действительно жил такой Кожух?» — Е. И. Ковтюх отвечал: «Да, дорогой товарищ, я жил, живу и командую красным стрелковым корпусом… В „Железном потоке“… совершенно правильно передан славный поход Красной Таманской армии, в котором я принимал участие, будучи командующим 1-й Таманской колонной, а затем и армией. Моя постоянная фамилия — Ковтюх» (газ. «Рабочая Москва», 1928, № 47, 24 февраля).
Работа над повестью продолжалась два с половиной года. Серафимович добивался наиболее полного и четкого раскрытия главной идеи — закономерности превращения в процессе борьбы за Советскую власть крестьянской массы в революционную организованную силу. «Я ставил себе задачей, — писал он, — дать реальную правду, но правду, конечно, не фотографическую, а правду синтетическую, обобщенную» (А. С. Серафимович. Собр. соч. в семи томах, т. 7. М., 1960, с. 315).
Впервые «Железный поток» был опубликован в альманахе «Недра» (М., 1924, кн. 4), с подзаголовком «Из цикла „Борьба“». В то время писатель рассматривал повесть как одну из частей большого цикла произведений, посвященных революции. Позже он от этого замысла отказался.
Появление «Железного потока» было встречено критикой как крупное достижение молодой советской литературы. А. В. Луначарский назвал его «исключительной силы поэмой» (жури. «Красная молодежь», М., 1925, № 2). П. И. Лебедев-Полянский увидел в «Железном потоке» «первый и значительный успех пролетарской литературы» и признал его «прекрасным вкладом в пролетарскую литературу нашего времени» (журн. «Красная новь», М., 1925, № 3). Наиболее развернутую характеристику повести в те годы дал Д. Фурманов в статье «О „Железном потоке“ А. Серафимовича», напечатанной в журнале «Октябрь», М., 1926, № 2. Д. Фурманов писал: «Серафимовичу, обстоятельно и добросовестно изучившему весь материал о походе, удалось в своей повести сочетать мастерство художника с богатой эрудицией этнографа, добросовестную и широкую компетентность историка — с мудрым, серьезным и трезвым подходом социолога-ученого. Тем и ценно, тем и прекрасно это произведение — „Железный поток“, — что оно дает богатейшую пищу уму и сердцу читателя, вводит в события со всех сторон, обнажает их во всей полноте, во всей многогранности, неотразимой, естественной простоте и убедительности». Сам Серафимович считал статью Фурманова лучшим из всего, что было написано о его повести.