Это было очень приятно, к тому же с похмелья я испытывал сильное возбуждение. Однако, почувствовав его нежелание этим заниматься, я позволил ему остановиться. Он действовал неумело и, хоть и был возбужден, нуждался в помощи. Я положил руку ему на плечо, и мы ненадолго откинулись на спинки кресел. Я был очень доволен собственной наглостью и, как почти всегда во время случайного секса, чувствовал, что, проявив достаточную решимость, смогу добиться всего, чего захочу. На экране возникла довольно сложная мизансцена: все шестеро мальчишек занимались чем-то интересным, и в одном из них я узнал Кипа Паркера, знаменитого лохматого, белокурого актера-подростка. Я провел рукой между ног у нового дружка и пощупал его хуй, выпиравший под плотной тканью брюк. Парень помог мне вынуть эту короткую толстую елду, и я, взяв ее в рот, почти сразу довел его до оргазма. Боже, как же он был возбужден! Оправившись от потрясения, парень ощупью отыскал свою сумку и молча вышел из зала.
В течение всего этого похабного, но прелестного незначительного эпизода у меня усиливалось подозрение — которое почти переросло в уверенность, когда парень открыл дверь и я мельком увидел его при чуть более ярком свете, — что это Фил из «Корри». От него пахло потом, а не тальком, к тому же на подбородке была небольшая щетина, поэтому я пришел к выводу, что он скорее всего направился в клуб. Я знал, что он болезненно чистоплотен и всегда бреется вечером, перед душем. Мне захотелось тотчас же выйти следом и убедиться, но я рассудил, что будет нетрудно проверить свою догадку потом, когда мы увидимся. А кроме того, освободившееся место занял паренек с очень большой елдой, уже проявлявший интерес к нашей возне. Он героически ублажал меня во время следующей картины, невообразимой безвкусицы, всё действие которой происходило на кухне.
В метро, по дороге домой, я продолжал читать «Вальмут». Эту серо-белую книжку из Классической серии издательства «Пингвин» дал мне почитать Джеймс. От ее жестких страниц, покрытых бурыми пятнами, слегка попахивало потерянным временем. На портрете автора — эскизе, выполненном Огастесом Джоном[46], и на цене — три шиллинга шесть пенсов[47], — указанной в красном квадратике на обложке, остались розовато-лиловые круги от мокрых бокалов. Тем не менее мне было велено очень аккуратно обращаться с книжкой, в которую вошли также «Надменный ниггер» и «О чудачествах кардинала Пирелли». Джеймс, помешанный на Фербанке[48], только из любви ко мне разрешил вынести из дома эту ничем не примечательную с виду старую книжонку, на форзаце которой стояла нелепая подпись «О. де В. Грин». Презирая рядовых поклонников Фербанка, Джеймс заявлял, что относится к своему любимому писателю очень серьезно. Я долго откладывал чтение с ребячливым упрямством человека, никогда не следующего неоднократным настоятельным рекомендациям, и до недавних пор считал Фербанка в высшей степени легковесным и глупым автором. А потом с удивлением обнаружил, насколько он сложен, остроумен и беспощаден. Персонажи оказались чрезвычайно капризными и сумасбродными, но сам роман явно был написан отстраненно и жестко.
Я понял, что никак не смогу охватить его умом, пока не прочту раза два или три, но для начала было ясно одно: жители курортного городка Вальмут считали тамошний климат настолько благотворным, что доживали до глубокой старости. Леди Парвьюла де Панзуст (это имя я уже слышал от Джеймса, не раз упоминавшего его в разговоре с одним из членов «Корри») надеялась установить некие отношения с возмужалым юным батраком Дэвидом Туком и просила миссис Яджнавалкья, чернокожую массажистку, помочь устроить свидание. «Он жутко разборчивый», — уверяла столетнюю знатную даму миссис Ядж. Большей частью диалог представлял собой нечто вроде абсурда с развитой системой флексий, но при этом возникала дразнящая надежда на то, что после более внимательного прочтения текст наполнится ускользающим скрытым смыслом. Сама миссис Ядж говорила на замечательном негритянском пиджине[49], пересыпая свою речь и более экзотическими оборотами. «О Аллах ла Илаха! — увещевала она взволнованную леди Павьюлу. — Моя сказать твоя, какая девиз рода Яджнавалкья? Какая она уже тыщу и тыщу годов? Это есть бджопти. Бджопти! А што значит бджопти? Это значит благоразумие. Тс-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с!»
Это «Тс» было таким долгим, что я даже негромко произнес его вслух, дабы выяснить, как оно прозвучит.
— Помолчи, Дэмион, — сказала своему маленькому сынишке женщина, сидевшая напротив. — Видишь, джентльмен пытается читать.
49
Пиджин-инглиш — англо-китайский гибридный язык, используется в странах Дальнего Востока, Океании и Западной Африки.