Я удивлённо развёл руками.
— Какой вопрос. С удовольствием, в любое время дня и ночи. Но загвоздка не во мне, а в Маринке. Я вовсе не уверен, что она рада будет меня видеть.
Ашот закивал.
— Это точно. Она сильно на тебя обижается.
Я поперхнулся коньяком.
— Она? Она-то почему? Не я сбежал со свадьбы. Мне надо обижаться.
Ашот состроил какую-то гримасу и философски заметил:
— Сбегают не только от нелюбимого, но и от нелюбящего.
Я попытался что-то возвразить, но он остановил меня жестом.
— Знаю, знаю. Ты всё для неё делал и делал бы и дальше. Ты красиво ухаживал. Вам было хорошо. Только Маринка однажды сказала мне такую фразу: есть картина, подлинник, и есть её копия, иногда почти неотличимая от оригинала, есть бриллиант, а есть и страз, тоже очень похожие. Так вот, твои чувства к ней она назвала стразом.
Я грустно усмехнулся.
— Сергей, ты мужик смышлёный, но дурак. Ты её не обижал.
И после паузы:
— Но и не любил.
Он встал и, расплатившись, вышел.
Через день я позвонил Марине. Ответила Тамара Давидовна. Я думал, она будет разговаривать со мной сквозь зубы, но, похоже, она, наоборот, обрадовалась. Я спросил, как Марина, и неожиданно услышал, как она плачет в трубку. Я попросил разрешения приехать.
Я накупил, как это принято при визите к больным, целую сумку фруктов, коробку конфет, запасся букетом цветов. Тамара Давидовна и Ашот проводили меня в комнату к Марине. Она была бледна и исхудала. Я не успел ещё ничего сказать, когда она просто прошипела:
— Уходи! Я не хочу тебя видеть.
И отвернулась к стене.
Я попытался что-то сказать, но она, не поворачиваясь, повторила:
— Пожалуйста, уходи.
Я пожал плечами.
Я отдал подарки Тамаре Давидовне, которая с извинением на меня посмотрела. Я сказал, что буду позванивать.
Той же ночью я оказался на острове ворот смерти.
Мимо меня прошёл суслик. Я снова его окликнул. В этот раз он обернулся.
— Я не знаю, как мне тебя называть… — начал было я.
— Называй меня Тот-кто-предупреждает, — гордо произнёс суслик с человеческой головой.
— Предупреждает о чём? — удивился я.
Теперь удивился суслик.
— Как о чём? О смерти. Это ведь ворота смерти. По всему этому океану, являющемуся крышей её царства, разбросаны острова, почти такие же ворота, как эти.
— А зачем предупреждать? — непонимающе спросил я. — Все же и так знают, что рано или поздно умрут.
Суслик тяжело вздохнул.
— Иногда я проклинаю себя за то, что взялся за эту работу.
И он заковылял обратно ко мне.
— Садись, поговорим.
Я уселся на какой-то обломок скалы, вытертая поверхность которого указывала, что на нём сидели не один раз.
— Слушай, — начал суслик. — Все люди разные. Но, если ты заметил, количество способов умереть далеко не бесконечно. Поэтому для тех, кто завершил жизнь сходным путём, смерть создала отдельные ворота. Например, есть те, кто с миром закончили свой путь и отдали все долги. Их ворота — лёгкие и безболезненные. Есть самоубийцы — у них свои. Есть погибшие от катастроф. Есть от болезней. А эти ворота — твои. Но смерть гуманна.
Я удивился.
— Смерть гуманна?
Суслик рассердился.
— Конечно, гуманна. Она ведь только инструмент в руках Бога. Иначе зачем бы она стала предостерегать дважды таких, как ты, торопящихся к смерти?
— Дважды? — тупо переспросил я.
— Да, — подтвердил суслик. — Первое предостережение — это я, который зря тратит на тебя время. Второе — это то, что ты испытываешь, пытаясь войти в пещеру. Удар.
— И всех — в живот? — поинтересовался я.
— Почему же? — ответил суслик. — Кого в грудь, кого в почки, кого в голову. Но, в конце концов, терпение у смерти кончается, и она пропускает человека внутрь. И он оказывается прикованным к столбу.
Я возмутился.
— В чём же её гуманность, если людей так забивают?
Суслик равнодушно пожал плечами.
— Это наказание для бестолковых, вроде тебя. Смерть не стремится, чтобы вы умирали. У неё достаточно работы и так. И потом, наказываются не люди, а их образы. И когда такой образ умирает здесь, умирает и человек в реальном мире.
Меня пробрал холодок.
— И что? Кто-то прислушался к этим предупреждениям?
— Меньшая часть, — сказал суслик. — Большинство возвращается до тех пор, пока не попадает в пещеру.