- Почему? - не понимает старик.
- Те падшие ангелы тоже искренне желали людям добра. Ремесла, науки, врачевание, разве не полезно людям? И где сейчас ангелы?
Старик кивает головой. Он знает, как наказали тех, которых вмиг нарекли падшими.
- Там, - светящийся указал пальцем в небо, - меня не поймут. Да и здесь, на земле, тоже.
Он встал с песка и, не оглядываясь, пошёл прочь. Как раз солнце утонуло в море, и разом наступила темнота. Собеседник старика, кажется, засиял больше. От него на несколько локтей вокруг темнота отступала. "Пойти за ним?" - подумал старик, но остался на месте. Дорогу к стойбищу он найдёт и с закрытыми глазами. К тому же там развели костёр - видно куда идти. На небесной тверди - старик поднял голову, тоже зажглись звёзды, какой-никакой свет. Ной вспомнил о черенке лозы в руках, глянул на него и поспешил сунуть за пазуху. Вдруг, подарок Лучезарного заметят оттуда, с неба?
ИГРА В ЧАТУРАНГУ
Пышный дворец, с большой террасой и каменными перилами в пояс. Он стоит на высокой горе и, кажется, что покоится прямо на облаках. Пока весь мир томится от полуденного зноя, здесь на лёгком ветру и в тени куполов хорошо, прохладно и спокойно. Никто не беспокоит, царедворцы на послеобеденном отдыхе. Крупный, седой мужчина в белом одеянии и с золотым венцом всевластия на голове стоит, положив руки на перила. Далеко внизу, в долине, копошатся крохотные человечки. Кто-то ковыряется на возделанных полях, кто-то загоняет зверя или ловит рыбу. Над домиками курятся дымки. Это женщины готовят пищу. Жизнь течёт. А там что? Люди таскают камни для строительства храма. Это тоже хорошо. Вера в бога организует, наполняет жизнь смыслом. Пусть строят.
Владыка отходит от края террасы, идёт к небольшому столику, богато инкрустированному драгоценными камнями. На столике ваза с фруктами, доска, расчерченная на черно-белые квадратики. На ней и рядом деревянные разноцветные фигурки. Четыре цвета - четыре игрушечных войска. В каждом свой командир - раджа, колесницы - ратха, конница - ашва, боевые слоны - хасти и пешие воины - падати. Каждый - творение рук мастера. Красные фигурки вырезаны из малавского падуса, зелёные из бакаута. Именно его древесина отливает зелёным цветом. Ради войска жёлтого раджи пришлось посылать в Бразилию. Именно там растёт гуатамбу - жёлтое дерево. И конечно же чёрные фигурки изготовлены из твёрдого эбенова дерева. Искусная работа. Хотя, нет. Владыка трогает чёрного падати - пешего воина. Вот здесь, у мастера дрогнула рука - на голове у фигурки след от резца, словно шрам.
- Чатуранга? - слышится за спиной.
Правитель оборачивается. Он не слышал, как на террасе появился молодой человек в сияющих одеждах. Ему позволяется нарушать покой повелителя. Сын, чертами схожий с владыкой, только безбородый. Молодой человек обходит столик, становится перед отцом.
- Забавная игра, - касается он одной из фигурок чатуранги, - позволяет на какое-то время ощутить себя властителем судеб, владыкой деревянного войска.
Губы его трогает насмешливая улыбка. Отец совсем не по-царски чуть склоняет голову набок, глядит испытующе:
- Хочешь покомандовать живыми людьми?
Сына это нисколько не смущает:
- По крайней мере, в этом больше смысла, чем просто передвигать деревяшки.
Взгляд юноши дерзок. Умница, талант, считает, что достоин большего. Молодые всегда максималисты. Им надо всё и сразу. Запретами от ошибок их не уберечь. Как объяснить, что мудрость приходит не с годами, а с потерями.
- Если тебе не дороги те, кем управляешь, они тоже будут для тебя вроде деревяшек, - изрекает отец.
Сын словно не слышит:
- Полюбить можно лишь своё. Позволь мне иметь своих подданных.
Владыка вздыхает:
- Управлять надо уметь.
- Сыграем в чатурангу? Мастерство манёвра деревянным войском не будет для тебя доказательством?
- Нас же двое, - удивлённо поднимает брови отец, - За чатурангу садятся вчетвером. По одному за каждого раджу.
- Нам ли постигать искусство союзничества и предательства? - хмыкает сын, - Честный бой один на один, без помощников и советчиков. Так даже интересней. Пусть каждый играет сразу за два войска.
- За плохого и хорошего раджу?
- Почему так? - не улавливает мысли сын.
- Они же разных цветов, - улыбается отец, - Чёрный и красный, жёлтый и зелёный. Характеры разные: скорый и задумчивый, коварный и благородный, жестокий и добрый, положительный и отрицательный.
- Плохой и хороший раджа, - подхватывает сын, - Сразу играть за плохого и за хорошего. За добро и за зло. Символично. Победителю приз.
- Какой? Что ты хочешь? - отец опять с любопытством склоняет голову чуть набок.
Сын тянет подбородок выше:
- Дай мне шанс, право на действие. Ты правитель, ты делаешь всё. Позволь в случае победы что-то сделать самому.
- Отчего ж? Сыграем, - соглашается отец и начинает расставлять фигурки, - Уговор, так уговор. Да, и помни, у всего в мире есть душа, даже у простой деревяшки.
* * *
Индия времен Махаджапанадов . Удельные князья пытаются расширить свои владенья за счёт соседей. Отряд одного из них идёт по владениям чужого раджи. Слева река, справа джунгли, впереди холм, за которым, если верить проводникам, столица сопредельного государства.
- Выровнять ряды! - прокатывается волной по войску.
Воины подбираются, подтягиваясь, плотнее друг к другу. В толпе не так страшно, даже если стоишь на самом краю. Бывалые воины говорят, тут даже больше шансов уцелеть. В битве, войска всегда атакуют неприятеля в центр. Там командующий, его пленение или смерть - победа. Словно подтверждая это, оттуда пронзительно затрубили сигнальщики раджи. Им ответили уже спереди. Амрит, загорелый до черноты падати, увидел, что с холма, им навстречу, спускается отряд местного раджи. Наконец-то. А то две недели похода уже порядком измотали. Пусть будет битва, а там, глядишь, и вернёмся домой. По крайней мере, Амрит, стоящий на самом краю войска, очень рассчитывает на это. Дома дел по горло: подходит время урожая, ткацкий станок не доделанный стоит, посуда кое-какая побилась, надо бы подлепить. Самое главное - жена вот-вот должна родить. Погибать никак нельзя. Разве можно всё это оставить? Боги помогут. Не зря же его нарекли Амрит, на санскрите значит "бессмертный". И ведь однажды сработало. Ещё в детстве он упал с дерева. Чудом не убился насмерть, отделался лишь расцарапанным лицом. С той поры у него шрам на левой брови. Мог бы остаться без глаза и опять повезло. А шрам - ничего, жене он даже нравится, говорит c ним вид у него более мужественный. Обязательно надо вернуться к ней. К тому же, он не умеет умирать за раджу. Амрит не кштари - профессиональный воин, он простой шуда - крестьянин. Когда правитель собрался в военный поход, их деревня, дабы не платить налог, отправила несколько своих мужчин на войну. В их число и попал Амрит. Новобранцев особо и не учили, прикрепили к пехоте, раздали по копью, показали, как колоть. Слушайся командира и ни о чём не думай!
Опять по войску волной прокатилась команда, и солдаты, ощеряясь копьями, начали движение навстречу неприятелю. Сердце Амрита забухало. Он глянул налево. Там шагал односельчанин. Ему тоже страшно, но убежать нельзя. Их предупредили, что за трусость накажут целую деревню. А этого допустить нельзя. Там дом, там жена с ещё не родившимся ребёнком.
От центра донеслись крики, лязг оружия. Рёв труб стал невыносим. Это сошлись войска. В центре, где больше всего штандартов, сейчас бьются воины, падают раненые и убитые. Отчего-то стало радостно. Правы всё-таки бывалые солдаты, на краю войска больше шансов уцелеть. Основной напор противника всегда в центре. Напротив Амрита никого из чужих солдат нет. Слева свои, справа джунгли. И вдруг оттуда, из дикого леса, раздаётся треск. Сердце Амрита уходит в пятки. Треск всё ближе. Из джунглей выламывается, сминая собой небольшие деревья, боевой слон. Бивни его заканчиваются металлическими наконечниками, вроде копий, голову бережёт шлем из воловьей кожи, а передние ноги-столбы защищают поножи. На спине слона корзина, из которой лучники противника пускают стрелы. Первое желание - бежать прочь от этого чудовища. Но деревня? Жена? А слон совсем близко. Амрит бьёт копьём, которое скользит по защите слона, не причиняя никакого вреда животному. Следующее мгновение - хрясь. Это Амрит погибает под ногами слона.