Во время симпозиума в Бюрокане никто кроме меня не утверждал, что распределение жизнеродных небесных тел было специальным образом поставлено в зависимость от происшествий планетарного и сверхзвездного (т.е. галактического) масштаба. Разумеется, и я не знал, что цепь этих происшествий охватывает движение звездородной туманности поблизости от синхронной окружности, что необходима "специальная" синхронизация астрогенеза внутри такой туманности со вспышками Сверхновых на периферии, и, кроме того, -- conditio, sine qua non est longa vita (условие, без которого нет долгой жизни) -- что система биогенеза "должна" выйти из бурной зоны спирали в пространство спокойной пустоты между ветвями.
В конце семидесятых годов модным стало включать в космогонические гипотезы фактор, называемый Antropic Principle (человеческий принцип). Фактор этот сводит загадку начальных условий Космоса к аргументам ad hominem (от человека): если бы эти условия были радикально другими, чем они были на самом деле, то и вопрос бы не возник, так как и нас тогда бы не было.
Нетрудно заметить, что Antropic Principle в точном понимании (Homo sapiens возник потому, что эта возможность была уже заложена в Big Bang, или в начальных условиях Универсума), стоит в познавательном смысле столько же, как Chartreuse Liqueur Principle (принцип шартрезского ликера), в качестве космологического критерия. Производство этого ликера было поистине возможно благодаря свойствам материи ЭТОГО космоса, но можно себе отлично представить историю ЭТОГО Космоса, ЭТОГО Солнца, ЭТОЙ Земли и ЭТОГО человечества БЕЗ возникновения Chartreuse. Этот ликер возник, когда люди уже занимались долгое время созданием разнородных напитков, и, в числе других, включающих алкоголь, сахар и экстракты лечебных трав. Это осмысленный ответ, хотя и общий. Однако, ответ на вопрос, откуда взялся этот ликер, гласящий: "взялся от того, что ТАКОВЫ были начальные условия Космоса", недостаточен до смешного. Также можно утверждать, что Фольксвагены или почтовые марки обязаны своим возникновением начальным условиям Вселенной. Такой ответ объясняет ignotum per ignotum (неизвестное через неизвестное). Это одновременно и circulus in explicando (круг в объяснении): возникло то, что могло возникнуть. Такой ответ говорит об особенных свойствах Пракосмоса. Согласно действующей теории Big Bang возникновение Космоса было рождающим взрывом, который сотворил одновременно материю, время и пространство. Мощное излучение миро-творящего взрыва оставило свои следы в Космосе до нашего времени, так как в нем везде присутствует остаточная радиация звездного фона. В течение примерно 20 миллиардов лет существования Космоса излучение его первой минуты существования успело остыть до нескольких градусов выше абсолютного нуля. Однако, интенсивность этого остаточного излучения не должна быть однородной на всей небесной сфере. Космос возник из точки с бесконечно большой плотностью и в течение 10[-35] сек. раздулся до объема мяча. Уже в тот момент он был слишком большим и расширялся слишком быстро, чтобы он мог оставаться совершенно однородным. Причинные связи событий ограничены наибольшей скоростью взаимодействия, т.е. скоростью света. Такие связи могли протягиваться только в областях размером 10[-25] см, а в Космосе размером с мяч поместилось бы 10[78] таких областей. Итак, то, что происходило в одних, областях не могло влиять на события в других. Тем самым Космос должен был расширяться неоднородно, без сохранения той симметрии, тех везде одинаковых свойств, какие мы наблюдаем. Теорию Big Bang спасает гипотеза о том, что в творящем взрыве возникло одновременно огромное количество Вселенных. Наш Космос был только одним из них. Теория, согласующая однородность (гомогенность) действительного Космоса с невозможной однородностью его расширения посредством той предпосылки, что Пракосмос не был Универсумом, а был ПОЛИВЕРСУМОМ, была объявлена в 1982 г. Гипотезу Поливерсума можно найти в моей книге Мнимая величина, которую я написал десять лет назад (в 1972 г.). Сходство моих догадок и появившейся позднее теории дает мне смелость для дальнейших догадок.
Вспомним бутылку, которая, отскочив от мяча, упала через открытое окно в аквариум. Как-нибудь вычислить статистическую вероятность такого случая невозможно, поймем это так, что случай этот был возможен (т.е., не противореча законам природы, не становился чудом), так и то, что если бы бутылка, падая в аквариум полный гнилой воды с мертвыми рыбками, так выплеснула воду, чтобы несколько икринок упало в стоящее рядом ведро с чистой водой, благодаря чему из той икры родились бы живые рыбки, то это было бы происшествием еще более редким, чем без того ведра, икры и последующих рыбок.
Скажем, что дети по-прежнему играют в мяч, кто-то по-прежнему бросает в какое-то время бутылку во двор с верхнего этажа, что очередная пустая бутылка, отскочив от мяча, (который снова пересекает путь ее падения) влетает на этот раз в ведро так, что рыбки, родившиеся из икры и выплеснутые из воды, попадают в сало, кипящее на электрической плите, а потом хозяйка квартиры, возвратившись на кухню с намерением жарить картофель, находит в сковородке поджаренную рыбу.
Было бы это уже "абсолютной невозможностью"? Этого нельзя утверждать. Можно только признать, что был бы такой случай sui generis (своего рода), который во всем своем протяжении (начиная от первого выбрасывания бутылки в окно) не произойдет уже в другой раз в точности так. Малейшее отклонение от сценария, когда бутылка не попадает в кухню, так как не отскочила "как надо" от мяча, когда разбивается об пол, когда утонет в аквариуме, и тогда уже ничего дальше не произойдет, а если и выплеснется немного икры, то слишком слабо и из нее ничего не родится, так как икра не попадет в ведро, которое может быть, впрочем, пустым или заполненным бельем, замоченным в порошке для стирки смертельном для рыбок и т.д.
Вводя Antropic Principle в космогонию, мы признаем, что возникновение человека следует из такого положения вещей, которое увенчало эволюцию земной жизни разумом, так как зарождение разумных существ тем более правдоподобно, чем дольше длится такая эволюция. Покидая область судопроизводства, признанную сегодня надежной или достаточно надежной, скажем, что наука будущего века установит по данному вопросу.
V
Прежде всего остановимся на собранных свидетельствах, указывающих на то, что та ветвь эволюционного древа, которая породила млекопитающих, не разветвилась бы и не дала бы им первенство среди животных, если бы на стыке мелового и третичного периодов, около 65 млн. лет назад, на Землю не обрушилась катастрофа в виде огромного метеорита весом 3,5-4 триллиона тонн.
До этого времени господствующими животными были пресмыкающиеся. Они господствовали на суше, в воде и в воздухе в течение 200 млн. лет. Стараясь выяснить причину их стремительного вымирания в конце мезозойской эры, эволюционисты приписывали им черты современных пресмыкающихся: холоднокровность, примитивизм строения органов, обнаженность тела, покрытого только чешуей или роговым панцирем, кроме того, когда старались из найденных скелетов восстановить внешний вид и образ жизни этих животных, подгоняли реконструкцию под свои предположения. Можно назвать эти предположения "шовинизмом млекопитающих", одним из которых является и человек. Палеонтологи утверждали, например, что большие четвероногие пресмыкающиеся, такие как бронтозавры, вообще не были в состоянии двигаться по суше и проводили жизнь в мелких водах, питаясь водной растительностью. Что пресмыкающиеся, ходившие на двух ногах, жили, правда, на суше, но передвигались неуклюже, волоча по земле длинный, тяжелый хвост, и т.п.
Только во второй половине XX века пришлось признать, что мезозойские пресмыкающиеся были такими же теплокровными, как млекопитающие, что их многочисленные разновидности -- особенно летающие -- покрывала шерсть, что двуногие пресмыкающиеся совсем не шагали, медленно волоча за собой хвост, но могли сравниться по скорости со страусом, хотя были в сто и двести раз его тяжелее, хвост же, удерживаемый горизонтально специальными стягивающими связками, играл при беге роль противовеса для вытянутого вперед тела. Что даже самые большие гигантозавры могли свободно передвигаться по суше и, что рассуждения о "примитивизме" пресмыкающихся являются глупостью. Не имея возможности вдаваться здесь в сравнение видов вымерших с современными, покажу, на одном только примере, какой никогда уже потом не достигавшейся эффективностью отличались некоторые летающие пресмыкающиеся. "Биологический рекорд авиации" вовсе не принадлежит птицам (и, тем более, летающим млекопитающим -- летучим мышам). Самым крупным животным земной атмосферы был Quetzalcoatlus Northropi с массой тела, превышающей человеческую. Это был, впрочем, один из множества видов, которое получило название Titanopterygia. Это были пресмыкающиеся, парящие над океаном и питающиеся рыбой. Не известно, как они могли приземляться и взлетать в воздух, так как вес тела требовал такой мощности, какую мышцы живущих сегодня животных (а, следовательно, и птиц) не в состоянии развить. Когда были найдены их останки в Техасе и Аргентине, предполагали сначала, что, имея эти огромные крылья, равные размаху крыльев авиетки и, даже, большого самолета (13-16 метров), они проводили жизнь и строили гнезда на вершинах гор, с которых бросались в воздух, распростерши крылья. Если бы они, однако, не были способны к старту с равнины, то каждая особь, хоть один раз севшая на ровном месте, была бы осуждена на смерть. Некоторые из этих больших планеристов питались падалью, а ее нет на вершинах скал. Более того, их огромные кости были найдены в местностях, лишенных гор. Способ, каким летали эти пресмыкающиеся, представляет загадку для специалистов по аэродинамике. Никакой гипотезы, выдвинутой для разъяснения этой загадки, не удалось утвердиться. Колоссы в роде Quetzalcoatla не могли садиться на деревья; это приводило бы к частым повреждениям или переломам крыльев. Наибольшим примером известной летающей птицы являются некоторые вымершие орлы с почти семиметровым размахом крыльев; удвоение этих размеров потребует учетверения мощности необходимой для подъема в воздух. Большие летающие пресмыкающиеся не могли также стартовать с разбега, так как они имели слишком короткие и слабые ноги.