Дженна подходит ближе, берет рамку и проводит пальцем по стеклянной крышке.
Откуда-то из ниоткуда меня захлестнули видения о ней и наших детях. Из десятков фотографий, заполнивших каминную полку: день нашей свадьбы, её беременность, первые дни рождения детей, День Благодарения, Рождество, Новый год.
Без неё нет будущего. Никакого.
— Ты голодна?
Она хихикает.
— Уже почти полночь.
— Так это да?
— Да.
Полчаса спустя мы сидим на деревянной скамье на крыльце и дуем на дымящиеся тарелки с раменом. Дождь прекратился, и мы слушаем щебетание сверчков, уханье сов и кваканье лягушек вдалеке.
Здесь тихо, и именно поэтому я решил жить здесь, а не где-нибудь рядом с университетом.
Дженна сидит рядом со мной, скрестив ноги, её колено прижимается к моим бедрам, и я заставляю себя продолжать есть, не помогая ей… снова.
Не знаю будет ли так постоянно. Придется ли мне ходить со стояком дни напролет. Потому что одна мысль о том, как она себя ощущалась в моих руках, заставляет мой член вставать по стойке «смирно» и умолять об освобождении.
— Что ты планируешь делать после колледжа, Дженна? — спрашиваю я её.
Она кладет палочки для еды на миску, её глаза смотрят вдаль.
— Честно говоря, пока не знаю. Я изучала социологию, потому что это интересно, но не знаю, где буду работать дальше. Может быть, в какой-нибудь некоммерческой организации, специально для детей.
Я вижу, как она это делает.
— Тебе нравятся дети?
Я вижу ямочку на её щеке, когда она мягко улыбается.
— Да, — она играет палочками для еды, прежде чем повернуться ко мне лицом. — А тебе?
— Зависит от…
— От чего?
— Наши ли они.
Вот так на нас нисходит еще одно сексуальное заклятие. Мы поспешно отставляем пустые миски в сторону, и Дженна заключает меня между своих бедер, оседлав меня.
На ней одна из моих рубашек. Слишком большая для неё, и одна сторона спадает ей на плечо. Я в спортивных штанах и белой футболке, что позволяет ей легко залезть за мой пояс и вытащить мой стальной стержень с несколькими каплями предсемени на кончике.
Опуская лицо, я переплетаю свой язык с её языком, всасывая и погружаясь в её теплый рот. Дженна, тяжело дыша, обхватывает мой член рукой и медленно скользит по нему, задыхаясь, когда полностью принимает его.
Мои руки тянутся к её талии, чтобы помочь ей двигаться, но она впивается ногтями в мои предплечья и пристально смотрит на меня.
— Не двигайся, Джейкоб. Позволь мне сделать это. Я хочу объезжать твой толстый член, пока мы оба не кончим.
Ну блин. Никогда не ожидал грязных словечек от Дженны, но я готов.
Я кладу руку на спинку скамейки и наблюдаю за ней.
Её пальцы сжимают мои плечи, и она берет вверх. Дженна откидывает голову назад и вращает бедрами, сжимая при этом внутренние мышцы. Её тело делает небольшую волну, из-за которой я изо всех сил стараюсь не опозориться, кончив первым.
Дерьмо. Я действительно облажался. В прямом и переносном смысле.
Соски Дженны превращаются в маленькие вершины, её глаза затуманиваются, когда она смотрит на меня. Она приводит меня в бешенство, и я лапаю её задницу, грубо прижимая к себе.
Она скачет на мне быстрее, громко стонет и зовет меня по имени.
Я не могу ничего не делать, поэтому провожу своим языком по её шее и по сухожилиям её шеи. Но когда её бедра начинают дрожать, я резко поднимаюсь вверх, погружаясь так глубоко, как только могу.
Моя кульминация достигает пика, когда она напрягается и дрожит.
— О, Боже, Джейкоб. Господи!
Я погружаю в нее свой твердый член еще раз, пока наполню её.
Милый Иисус. Она обмякает у меня на руках, и я несу её внутрь, как будто для нас совершенно естественно ложиться спать вместе. Как будто она там всегда должна быть.
На следующее утро я просыпаюсь от тепла простыни, прилипающей ко мне, пока я зеваю и потягиваюсь. Я ожидаю найти Дженну рядом со мной, но её половина кровати пуста.
Сморгнув последние остатки сна, я сажусь и провожу рукой по волосам.
Прошлая ночь была нереальной.
Последние несколько недель она пряталась под моей кожей, но все достигло апогея, когда она поехала со мной домой.
У. Меня. Дома.
Я позволил этому усвоиться.
Надев только свободные боксеры, я иду в коридор. Странно тихо. Слишком тихо.
Что-то пробегает по мне, но я игнорирую это. Мои босые ноги шлепают по деревянному полу, и это единственный звук внутри. Я просматриваю гостиную и кухню.
Пусто.
Такое ощущение, будто мой позвоночник зажат в тисках, кислота поднимается к горлу.