— Нет-нет, ничего страшного! Я…сама уберу…это! В крайнем случае, позову официантов.
Проводить с ним много времени не хотелось. Я просто боялась, что натворю глупостей. Например, напьюсь и пересплю с ним. А на утро меня разбудят его дети…бррр (позооорище)…и спросят: "Вы наша новая мама?" От таких мыслей захотелось треснуть себя по лбу! Что за ерунда, Сел? Он взрослый, ты тоже! Вряд ли Андерсон себя так ведет. Ты же видела, какие впечатлительные у него дети.
Глядя на сомнения, отражающиеся, очевидно, у меня на лице, Натан усмехнулся. Конечно, только дурак не понял бы, почему я его избегаю!
— Можно у вас спросить, мистер Анд…
— Натан.
— Хм, Натан.
— Спрашивайте, Селия, если позволите, — он запустил руки в карманы брюк, отчего они немного оттянулись, а мой взгляд упал на его ширинку (не специально, клянусь Анубисом или Осирисом, да не важно, блин!). Я сглотнула, отметив его внушительный размер, и зависла, потому что вернулась в реальность, только когда он покашлял и спросил:
— Вы…в порядке? Что-то узнать хотели, помните?
— А? — вернулась я к его лицу. Наглому, самодовольному лицу самца, который только что поймал самку с поличным за разглядыванием своих гениталий! Ну, Селия, ну, молодец! Я покраснела, как после килограммовой порции перца чили, но вопрос все же задала:
— Мама детей. Ваша жена. Что с ней случилось?
— Эмма умерла, когда рожала Билли. Инсульт. Не смогли спасти.
По сердцу пошла трещина. Я могла себе только представить боль человека, стоявшего передо мной, но уже от этого представления мне хотелось выть. Что было бы, испытай я подобную боль в реальности?
— Мне жаль. Она, наверное, была прекрасной матерью и женой.
— Так и было. Неповторимой.
Может, посчитаете меня больной, но горечь поступила к горлу после этой фразы. Она неповторима для него. Равных не будет. Он мне ничем не обязан, и я ему никто, но ревность все равно кольнула, больно ранила в грудь.
— И вы никогда не планировали, ну, снова жениться?
Андерсон вскинул брови.
— Пока нет. Планировать жениться надо тогда, когда появится подходящая женщина.
— И как же стать подходящей, если ваша покойная жена была для вас неповторимой?
— А кто вам сказал, Селия, что нужно пытаться стать такой, как моя жена? Можно быть неповторимой будучи при этом абсолютно другой.
Говоря, он так пристально смотрел на меня, так прожигал своими дымчатыми глазами, что из-под ног уходила земля, даря ощущения абсолютной невесомости.
— Пап! Ты что, не слышишь?
Мы с Натаном резко повернули головы в сторону Лиззи, направляющейся к нам.
— Я с тобой потанцевать хотела, а ты куда-то исчез!
Лиззи, подозрительно сощурившись, смотрела то на меня, то на него.
— Чего это вы тут делаете?
— Взрослые разговоры разговариваем, — осадил дочку Натан. — Но мы уже закончили. Еще увидимся, Селия. Пойду, подарю своему сорваненку танец.
— Я не сорваненок! Почему все пытаются сделать из меня ребенка?!
Я смотрела вслед, удаляющемуся Натану, и не могла понять, почему из всех существующих на свете мужчин, именно на него мое сердце решило сделать ставку, когда разум кричал "Беги! Не делай этого!" А я, пожалуй, убегу…Пусть сердце и дальше молчит. Молчало же всю жизнь. И сейчас справится.
— Тетя Селия? — тоненький голосок Билли заставил меня опустить глаза. Светловолосая малышка стояла со своим неизменным серым зайцем в руках и была почему-то печальна.
— Что такое, Билли? Ты устала? — присев на корточки рядом с девочкой и частично оголив свою задницу, я постаралась сделать серьезное лицо взрослого, который хочет и может помочь ребенку (надо бы опыта в общении с детьми понабраться!).
— Неа, — Билли замотала головой. — Плосто заглустила.
— А почему тебе стало грустно, детка?
— Потому что здесь все с мамами, кломе меня…
Билли потерла щечки.
— У меня мамы нет. Потому что я убила ее.
— Что ты говоришь, милая?! Ты не виновата в смерти мамы! — даже не подозревала раньше, что душа может так рваться на части от вида плачущего ребенка, произносящего такие жуткие слова самообвинения.
— Все говолят — мама умелла, когда я лодилась. Если бы не я…
— Эй, ну что ты! Твоя мама тебя очень любила и очень хотела подарить тебе жизнь. Даже ценой своей. Знаю, зайка, сейчас это трудно понять, но уверена, твоя мама на небе видит тебя и очень гордится, какая чудесная дочка у нее растет! Какая красивая!