А уже после наступившего блэкаута в первом из верхних тюремных блоков — начался хаос. Нет, среди местной охраны хватало и боевых магов, и бойцов, знавших с какой стороны палаш держать… Но почти полсотни настоящих полевых вояк-ветеранов, озверевших от гостеприимства местного «санатория» — прошлись по всему тюремному комплексу как нож сквозь масло.
На фоне боев внутри корпусов, испуганный конвой вокруг фургонов с шахтерами — я «разобрал» молниеносно. Можно было бы еще быстрее, но Маура я оставил неподалеку от ослабленного препода, чтобы исключить случайности. Подарки судьбы — надо беречь, тогда и еще что-то хорошее подгонят!
Жертвы произвола азалийских работодателей и силовиков нашлись в цепях, избитыми, но без критических травм. Все-таки угробить их планировали позднее — на «воспитательной» и прибыльной трудотерапии.
— Громыхала, тебе нужно быть поосмотрительней! — приветствовал я барда под знакомой ему внешностью «Лорна Грина», певца и шпиона. — Я здесь чисто случайно, а тут — ваше такси подвалило!
— Ха, боевой поэт Лорн, Человек-из-Ниоткуда! Мой добрый меценат и избавитель! А у тебя все по-старому — «…я менял города, я менял имена»?
— Это все — сила обстоятельств! — пошаркал я ножкой. — Сейчас отсюда будут уходить военнопленные, но они держат путь на юг. Местные зеки тоже частью разбегутся. Оружие и транспорт у вас есть, немного золота — подкину. Сможете из города выбраться?
— Монеты не помешают, спасибо Лорн!.. — задумался азалийский Че Гевара. — Бывал я уже в Миттеле… с «выступлениями». Транспорт бросим, я знаю, как нам уйти по-тихому. Благодарные зрители местные красоты показывали, ха! Как тебя-то благодарить⁈
— Как обычно — песней!
— Может и идею подбросишь? — хекнул Громыхала, избавляя труп конвойного от портупеи со снарягой и амулетами.
— «В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен: 'Перемен! Мы ждем перемен!» — послал я короткую звуковую иллюзию со своим переводом — прямо в сознание вздрогнувшего барда.
— Что?.. Как? Кто?!!
— Это — земляка моего. Виктором его звали. Удачи!..
И я пролетел через бойню тюремных коридоров к Кандиду ги Нуану. Отпустив охранявших его бойцов к маркизу (Хайд контролировал опустошение арсенала), я долечил препода малым Восстановлением. С глазом надо разбираться в другом месте и попозже.
— Кто ты, добрый человек? — окончательно пришел в себя Кандид.
Хотя, все-таки не до конца. Это ж надо — увидеть во мне «доброго»! Наверное, потому что одного глаза не хватает.
Миттельский азалиец был с ходу ошарашен предложением контракта по его профилю и обещанием мощной админподдержки образовательных инициатив.
— Только спасите детей! Я на все готов!
Вот с детьми-то из его приюта и была связана история попадания педагога-гуманиста в это «не столь отдаленное место».
После переворота в Совете Республики Миттел, на счет приюта поступила небольшая сумма пожертвований. Но когда бюджет сводит концы с концами, да еще и в городе не пойми что творится — и такое за счастье.
Но оное счастье было недолгим. Через неделю в приют заявились городские стражники с адвокатами некой мадам Пти. Из имевшихся у них бумаг следовало, что никакого пожертвования не было. Был только аванс за привлечение воспитанников и воспитанниц приюта к посильному (в 5–7 лет-то!) и общественно значимому труду. Еще и часть долгов интерната — эта Пти выкупила, а теперь хотела предъявить взыскание.
А попытки оспорить явное мошенничество, обращения к немногим оставшимся в городе знакомым — закончились для непрактичного Кандида тюрьмой и избиениями. Если бы не имеющаяся слабая магия Земли, то наше знакомство и вовсе бы не состоялось. Даже с постоянной откачкой энергии — организм геомантов был покрепче, в сравнении с неодаренным человеком.
— Куда такую малышню работать можно пристроить⁈
— У мадам Пти — загородный клуб «Сад наслаждений»…
Этих. Детей. Забрали. В бордель. Я не могу и не собираюсь помогать всему миру. Кому я что-то обещал — все на Архипелаге. А по плану и так было — забрать Кандида вместе со всеми воспитанниками. Сам детдомовский! Но теперь… вашу медь!
Вот только послание оставлю для спецуры и Капитула. И я выжег Плазмой в коридоре: «Вы — знаете, за что. Я — знаю, кто именно! В следующий раз мое сообщение будет гореть в ваших домашних спальнях!»
В башню, к ближайшему окну, я дотащил ги Нуана в мгновение ока. В тюрьме еще оставались островки сопротивления охраны, но отряд маркиза эти стены уже покинул, а с надзирателями разбирались другие жаждущие справедливости. Попытки нас остановить заканчивались поломанными телами вдоль плинтусов.