Мы с Хлоей были раненными, но живыми. Нам многое предстояло переосмыслить, начать с чистого листа строить мечты, исполнять желания. Нам нужно было зашить друг другу раны, чтобы от них остались воспоминания, но больше не было жуткой боли, терзавшей сердце.
Смотря вперед и видя долгую дорогу, мы знали точно только одно — что хотим пройти по ней вместе, держась за руки и поддерживая, не отпуская и не отходя в сторону, падая, но поднимаясь. Какая это будет дорога? Много ли на ней будет преград, ям, болотных трясин и луж? Никому неизвестно. Самое главное, чтобы мы были друг у друга, а остальное приложится.
Кстати, Хлоя теперь работает у меня на постоянной основе. Помогает в библиотеке, которую я восстановил (чему была несказанно рада мисс Лопез), а также пишет романы. Коллекционную комнату мы с Натаном отремонтировали, и теперь там была только одна книга, написанная женщиной, которую я любил сильнее всех на свете. "Библиотекарь". Может, это не шедевр для многих, но это всегда будет шедевром для меня, и всегда останется первой законченной работой для Хлои. Это не просто книга — это наша история. В которую вложены чувства, страхи, эмоции, что мы пережили вместе. Кто-то однажды прочтет ее до конца и поймет, почему эта книга имеет столь огромное значение для нас с ней.
"Нью-Йоркскую деревенщину" она не забросила. Блог мы продолжаем активно раскручивать параллельно с работой в издательстве. Оказывается Леклер Голден Скролл очень не хватало хороших интернет-ресурсов, благодаря которым мы стали еще популярнее и богаче, за что спасибо Хлое и ее блогу.
Толстяк по-прежнему продолжает толстеть и спать на важных документах, теперь уже и моих тоже. Но я успел привыкнуть к этому пушистому рыжему батону.
Натан часто заглядывает к нам домой вместе с детьми. С Селией, насколько нам известно, они пока не сблизились, но друг не оставляет надежды покорить эту непреступную, любящую одиночество женщину.
Лиззи все-таки привыкла к Хлое и простила ей тот факт, что она отобрала жениха (то есть меня) у нее. Дети, особенно Билли и Курт, бесконечно мучили Толстяка, показывая ему, что ждет того, когда у нас Хлоей появятся собственные малыши.
Сегодня у нас был особенный день. День нашей свадьбы. Я ждал свою невесту у алтаря, заламывая пальцы от волнения. Как будто бы она могла ко мне не выйти! Мне хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Этот день настал. И вот она, прекрасная, в белоснежном платье, словно укутанная в облако, движется ко мне по проходу, между скамеек в церкви. Ее сопровождают перешептывания гостей и вспышки фотокамер. Лиззи и Билли несут фату, а Селия разбрасывает белоснежные цветы, украдкой вытирая слезы.
Когда Хлоя подходит ко мне совсем близко, мне кажется, будто я прикасаюсь к чему-то сокровенному в эту минуту. И не важно, как мы познакомились, не важно, что уже живем вместе полгода. Сегодня тот самый чистый и светлый день, когда мы заявляем о своей любви всему миру.
Священник начал свою речь:
"Мы собрались здесь, чтобы соединить священными узами брака этого мужчину и эту женщину…"
Я улыбнулся Хлое, а она улыбнулась мне в ответ. Именно так и было: нас соединяли священными неразрывными узами.
Когда настал момент одевать кольца, Натан, который был сегодня моим шафером, попросил своего сына Курта поднести нам подушечки с кольцами. Я их сделал на заказ: золотые круглешки были в форме стебелька с листиком. Увидев их, Хлоя подняла на меня ошарашенные глаза:
— Майк…
— Я говорил тебе, что считаю тебя своей женой с того самого момента, — сказав это, я надел Хлое кольца на палец, и протянул руку, чтобы она сделала то же самое.
— Люблю тебя, жена.
— Люблю тебя, муж.
Слезы потекли из ее глаз, и мне не оставалось ничего, кроме как крепко поцеловать ее под бурные аплодисменты присутствующих.
— Объявляю вас…эээ…мужем и женой! — что-то тараторил священник, но мы почти не слышали его слов. — Можете поцеловать…впрочем, вы уже этим занимаетесь…
Хлоя
— Думаешь, нас не станут искать?
— Думаю, нет, — ответил муж. Какое сладкое слово! Пожалуй, стоит его произносить чаще. — А если и попытаются, кому придет в голову искать нас в издательстве? Мы же новобрачные. Наверняка они думают, что мы сбежали помацать друг друга в темном уголке. Пусть развлекаются на банкете — там есть, чем заняться.
— Не стоило сбегать.
— Расслабься, малыш. Сегодня наш день — давай будем делать все, что захотим?
Я кивнула, глядя в родные глаза. Мы поднимались в лифте на верхние этажи к кабинету Майкла. Он хотел мне кое-что показать. Я пока не знала, что именно, потому что это должен был быть сюрприз. Неужели, у него еще на что-то хватило фантазии? Я в последние дни могла только нервничать и ждать свадьбы, как обезумевшая. Возможно, из-за обрушившихся на наши головы несчастий, я никак не могла поверить в то, что все так просто возьмет и станет "хорошо". Постоянно возвращалось чувство, что счастье такое хрупкое, и разрушить его может даже слабый ветерок.
Перед глазами еще стояла сгорбившаяся фигура Дерека Стюарта. Он смотрел на меня виновато в зале ожидания, осунувшееся лицо говорило о том, сколько бессонных ночей и допросов он пережил, пока суд над Хелен все же не свершился. Не хотелось ему сочувствовать, но все же я сочувствовала. Мне было жаль парня, который однажды женился на возлюбленной, а разводиться теперь придется с убийцей. Жаль, что ему пришлось наблюдать за тем, как родной некогда человек потихоньку сходит с ума.
Но в том, что Хелен сделала с моей семьей, есть доля его вины, ведь если бы он сразу признался мне в том, что женат, я бы не стала связывать себя с ним, и тогда Мэтт был бы жив. Но в этом случае я бы никогда не уехала из Пенсильвании в Нью-Йорк и не встретила бы Майкла. Жизнь сложилась так, как сложилась. Это нельзя изменить, исправить, а можно лишь только принять, и жить дальше, исходя из прошлого опыта, радуясь тем мгновениям счастья, которые выпали на нашу долю.
Мы подошли с Майклом к его кабинету, и он открыл дверь, пропуская меня внутрь. На улице уже стемнело, поэтому в помещении стоял мрак. Жалюзи на окнах были непривычно задвинуты.
— Может, включим свет? — предложила я, поворачиваясь к мужу с трудом пытаясь разглядеть его лицо.
— Не нужно. Для моего сюрприза свет как раз-таки не понадобится.
— Оу, — удивилась я. Интересно, что такое особенное он собирается мне подарить или показать?
Подойдя к столу, Майкл открыл ящик и вынул оттуда маленький предмет, похожий на пульт, насколько я могла видеть. Затем он протянул руку предлагая подойти к нему, что я и сделала.
— Закрой глаза, — прошептал он, опустив голову к моему уху.
— Думаешь, надо? — хмыкнула я. — Тут же темень, хоть глаз выколи!
— Просто сделай это. Прошу.
— Ну раз ты так просишь, — улыбнувшись, я закрыла глаза и сразу почувствовала, как Майкл подталкивает меня рукой за поясницу, вынуждая сделать шаг, потом другой, еще один…Мы остановились. Майкл отошел от меня, и вместе с ним исчезло тепло, но всего на пару секунд, потому что он мгновенно вернулся, а на весь кабинет раздался звук автоматически раздвигающихся жалюзи.
— Открывай.
Я повиновалась, если можно так выразиться, и наткнулась на тот же вид из окна на вечерний Нью-Йорк, который наблюдала отсюда последние полгода. Напротив нашего небоскреба был другой небоскреб, куча зданий вокруг, вывески — как обычно, ничего не изменилось. Я подняла недоумевающий взгляд на Майкла, а тот лишь улыбнулся уголком губ.
— Смотри.
Подняв руку, в которой был пульт, он набрал некую комбинацию цифр, и окна соседнего небоскреба вдруг засветились. Огромная картина появилась на зеркальных стеклах. Это фотография из альбома моей семьи. Я подошла ближе к панорамному окну и оперлась на него ладонями. Картина через некоторое время сменилась другой: вот я выпускаюсь из колледжа, вот я с маленьким Мэттом у кроватки, с Селией на благотворительной вечеринке, с Майклом на нашем диване…