– Мы все слышим! – выкрикнул Лайнус.
Мария оттащила Боба на несколько шагов дальше.
– Ну, и что скажешь?
– Ладно, извини, – сказал он. – Ты что, на меня злишься?
– Разве ты не видишь, что злюсь?
– Похоже, что злишься.
– Так я и злюсь! Все время, пока я втолковывала этому надутому говнюку всякие сведения про Чирп, я знала, что обязана сказать ему и о том, что вы трое тоже пропали. Но я просто… я просто не смогла это сделать.
Схватившись за щеку, она вроде как обмерла. Но тут в кабинете зазвонил телефон, она прогнала Боба и ушла туда, закрыв за собой дверь.
Из лифта вышагнула Брайти и подошла к остальным.
– Я продрыхла весь чертов день напролет, – сказала она. – Что тут без меня было?
Лайнус вводил ее в курс дела, когда Мария, выйдя из кабинета, объявила, что сейчас приедет сын Чирп.
– У Чирп есть сын? – удивилась Брайти.
– Да. И, похоже, он в гневе. – Сказав это, Мария вернулась в свой кабинет и легла головой на стол.
Собравшиеся меж тем обсуждали таинственную биографию Чирп. Поделились всей имевшейся у них информацией и обнаружили, что ее нет; о Чирп они ничего не знали.
– Даже имени у нее нет, – сказала Брайти.
– Она Чирп Такая-то, – услужливо подсказала Джилл.
Брайти покачала головой.
– Нет, это я дала ей такое имя, когда ее сюда привезли. Чирп – это как птичка поет, понятно?
– Но она совсем не поет, – сказала Джилл.
– Да, Джилл, я это заметила. В подоплеке прозвища – ирония. – Она посмотрела на Боба и Лайнуса. – Старайтесь не отставать, дети.
– А Брайти – это прозвище тоже? – спросил Боб.
– Кто дал тебе зеленый свет переходить на личности? – поинтересовалась Брайти.
Сага о Чирп продолжалась до поздней ночи, и Боб задержался в Центре гораздо дольше обычного. От того, что он там находился, особого толку не наблюдалось, но вечер был отмечен таким ощущением бдения, оторваться от которого он не смог.
С наступлением темноты Большая комната внешне преобразилась: свет, исходящий от бра, приглушили, деревянная отделка приобрела медовый оттенок, Центр снова выглядел как поместье, каким он когда-то был. Боб и Лайнус играли в карты, а Джилл наблюдала за игрой и комментировала ее в духе циничного теледиктора, который думает, что игроки его не услышат.
– Это был глупый ход. Жадничать нехорошо.
Они играли на гроши, но что-то в том, как эти гроши сгребались со стола и выкладывались на стол, пробудило в Лайнусе азартный порыв, и он высказал идею, что Бобу следует одеться и сходить в магазин за пачкой билетиков моментальной лотереи из тех, которые требуется поскрести.
– Ты хочешь сказать, что мы пойдем вместе? – спросил Боб.
– Ну, нет.
– А кто оплатит покупку?
– Я, – сказал Лайнус.
На самом деле Боб был не против пройтись; он снова надел пальто и вышел из Центра. Снаружи все было тихо; снег больше не падал, но землю он покрыл слоем в фут, а в небе всходила луна. Вдалеке проехала одинокая машина, и Боб шагал себе в охотку, компостируя ботинками нетронутый снег.
Войдя в “Севен-Илевен”, он узнал кассира, которого видел тут в прошлый раз, и парень тоже сразу узнал его, соскочил со своего табурета и ткнул двухфутовым прутом для вяления говядины, будто то была абордажная сабля, в заднюю часть магазина, где у стеклянных дверок стояла Чирп, вцепившись, чтобы не упасть, в ручку и не отрывая глаз от банок-бутылок с охлажденным питьем.
Кассир сказал, что она пришла как раз когда он заступил на смену, целых пять часов назад; и если в первый раз ее присутствие его беспокоило, то теперь он за нее болел, как можно болеть за участницу танцмарафона или за того, кто сидит на верхушке флагштока, соревнуясь, кто продержится дольше, потому что растроган и впечатлен ее преданностью своей туманной задаче.
Боб позаимствовал у кассира телефон позвонить в Центр. Он вызвался проводить Чирп обратно, но Мария попросила, чтобы он остался на месте и дождался “скорой помощи”, и так он и поступил, стоял рядом с Чирп и рассуждал о погоде, хвалил ее за упорство и безуспешно пытался заставить попить воды из бутылки. У нее ноги тряслись от усталости, а когда приехала “скорая”, парамедикам пришлось силой оторвать ее от ручки стеклянной дверки. Она стонала, увозимая на каталке, и руки ее все хватали воздух перед собой.
После того Боб приобрел билетики лотерей разных видов, всего двадцать штук, по пять на каждого из тех, кто ждал его в Центре, хотя ему в голову не пришло купить их и для Марии.
– Как дела вообще? – спросил он кассира, который сделал жест “да так как-то”.