Палатка споткнулась, рухнула и улеглась плоско, а Боб, оглядываясь в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы перекинуться озадаченным взглядом, приметил, что наодеколоненный тихо плачет. Глядит горестно на гроб и видеть не видит ни того, что Боб на него смотрит, ни даже того, что тент унесло ветром.
Служитель постарше тем временем ринулся за обрушившейся палаткой, и Боб последовал за ним, чтобы предложить свою помощь. Вместе они подняли палатку стоймя и повели назад, на место, по опоре в каждой руке, чтобы упрятать под ней – или переупрятать скорей – щурящихся теперь, потрепанных ветром скорбящих. Боб, вставляя доставшиеся ему опоры обратно в лунки в земле, отметил, что наодеколоненный больше не плачет, а сидит с отсутствующим лицом, и в кулаке у него стиснут носовой платок, сложенный наподобие растаявшего рожка мороженого. Вернувшись на место, Боб вгляделся, узнал вышитые золотом в уголке платка инициалы и понял, что человек этот – Джордж Бейкер-Бейли, у которого издавна служила его мать, тот самый, что присылал на Рождество ветчину и поздними вечерами звонил. Он излучал собой богатство и значительность, важничанье или, может быть, просто важность, и он, должно быть, ощутил интерес Боба, потому что повернулся к нему, когда Боб сел.
Протянув руку, Боб сказал:
– Папочка? – И мужчина съежился на своем стуле в ответ на прозвучавший в этом слове сарказм. – Да ладно, это я не всерьез. Здравствуйте, меня зовут Боб.
Пока старший служитель подбивал тут и там палатку, чтобы опоры угнездились в лунках покрепче, младший вернулся, неся молоток с круглым бойком. Он приблизился к лебедке широким шагом, встал, надежно расставив ноги, и принялся куда придется лупить; и прежде чем старший служитель успел до него добраться, рукоять стронулась, гроб освободился и в свободном падении пролетел оставшийся фут, а из могилы поднялся столб пыли.
Младший служитель повернулся к скорбящим, своим зрителям. Он тяжело дышал, и лицо его выражало его личную правду, состояла которая в том, что он старался, причем изо всех сил. В глазах его был вызов, но и просьба о прощении в то же время, в свою меру. Было ясно, что он жертва как невезения, так и глупости, данной ему от природы.
Старший служитель шагнул вперед и забрал молоток у младшего. Теперь он тоже стоял лицом к небольшой толпе. У Боба мимолетно возникло желание, чтобы эти двое взялись за руки, подняли их над головами и поклонились.
Мистер Бейкер-Бейли надумал с Бобом потолковать. Боб сказал, что ничего такого не хочет, но поскольку мистер Бейкер-Бейли в расстановке сил не брал в расчет пожелания Боба, вышло так, что они встретились в стейк-хаусе в центре города. Войдя в ресторан, Боб обнаружил, что мистер Бейкер-Бейли уже допил свой первый стакан и примеривается к тому, как ляжет в его ладонь второй.
Официант стоял у столика, прижимая поднос к груди, и в поклоне выслушивал указания мистера Бейкера-Бейли:
– Я хочу, чтобы ты был начеку и чтобы в руке у меня всегда была свежая выпивка. Чтобы не приходилось об этом напоминать, понятно? Потому что сегодня я похоронил святую, и твоя забота – снабжать меня бурбоном до тех пор, покуда у меня язык не откажет и я не смогу скомандовать “стоп”.
Официант разворачивался, чтобы уйти, когда Боб занял свое место; мистер Бейкер-Бейли ухватил официанта за локоть: “Не так быстро, мы готовы сделать заказ” – и велел принести два “ти-бонс”, то есть стейки на Т-образной косточке, а на гарнир по печеной картошине и по порции пряного риса с изюмом. Записав заказ, официант удалился, а мистер Бейкер-Бейли решил обосновать свое поведение и сказал Бобу:
– Ти-бонс в этом заведении – фирменное блюдо. Тут уж точно не прогадаешь.
После чего он расслабился, развалился на стуле и загляделся в окно на продвижение прохожих по тротуару. Дыхание его сделалось медленным и размеренным, и Боб заподозрил, что он настраивается на то, чтобы поднять вопрос о жизни и смерти матери Боба, и именно так оно и оказалось.
– Вот же денек выдался, а? – проговорил он.
– Да, – согласился Боб.
– Ты доволен, как прошла церемония?
– Пожалуй.
– Пожалуй?! Хотелось бы думать, ты отдаешь себе отчет в том, сколько это все стоило, боже милостивый. – Мистер Бейкер-Бейли покосился на стакан с водой в руке Боба. – Что это ты пьешь?
– Воду.
– Издеваешься, что ли? В такой день, как сегодня, воду не пьют. – Он вскинул руку и принялся прищелкивать пальцами.
– Все в порядке, – сказал Боб. – Я спиртного не буду.