За день до похода Боб и Итан обедали вместе в “Лучше”. Итан, с тех пор как покинул дом Боба, погас, поблек или, может, погрузился в себя, и в тот день это усилилось до степени обострения. Боб спросил его, что такого стряслось, и Итан, прежде чем ответить, глубоко втянул воздух носом. Похоже на то, с выдохом произнес он, что впервые в его жизни ход событий направлен строго и, в этом сомнений нет, наперекос ему. Какой шаг ни сделай, все не то; какое решение ни прими, какому побуждению ни последуй, все так или иначе приведет к щелчку по носу и неудаче.
Боб, все еще не разумея, в чем истинная причина этого кризиса, сообщил Итану, что спад есть непременная часть жизни и что скоро это пройдет.
– Ты не понимаешь, – просто сказал Итан. – Что-то идет не так. Даже хорошая для меня новость стала нынче плохой.
– Какая именно хорошая новость?
Итан помолчал.
– Да неважно. – И он принялся болтать ложечкой в кофе.
– Тогда какая плохая?
– Да никакая, Боб. – Он похлопал Боба по руке, и вид у него был покаянный. – Зря я об этом заговорил. Все в норме. Давай о чем-то еще.
Боб пригласил Итана с ними в поход, и Итан отказался, но потом, когда Боб стал настаивать, признал, что да, неплохо бы выбраться из города, из квартиры, подальше от собственных испарений.
– Хотя Конни, конечно же, не захочет, чтобы я с вами пошел, – сказал он.
– Еще как захочет.
– Захочет, ты думаешь?
– Ну почему ж нет?
Боб, сказав Итану, что они заедут за ним завтра в девять утра, в восемь бродил вокруг Конни, пока та готовила завтрак.
– В чем дело, Боб? Ты похож на вопросительный знак, – сказала она, и он признался, что, правда, его гложет мысль, что им следует взять с собой к Маунт-Худ Итана. Конни в лице не переменилась, но, подумав, спросила:
– Это что, обязательно?
– Нет, конечно. Но, я думаю, ему пошло бы на пользу.
– Почему, что с ним такое?
– Я не знаю, что именно, и он тоже не знает. Но в последнее время он сам не свой.
Конни, все так же непроницаемая, помешивала овсянку в кастрюле.
– Мне хотелось, чтобы это были только мы.
– Только мы – это не ново, – сказал ей Боб.
Нисколечко он не хотел выразить этим недовольства, не вкладывал в эти слова ничего, кроме констатации самого очевидного факта, но Конни после того, как он их сказал, насторожилась и пошла на уступки: что ж, пусть Итан тоже пойдет, если Боб этого хочет и считает, что так лучше.
Когда “шевроле” подкатил к дому Итана, тот уже стоял на обочине, без шляпы под моросящим дождем, и смотрел в никуда, взъерошенный, промокший, неприкаянный.
– Господи, он похож на бродягу, – сказала Конни.
Итан забрался в “шевроле”, так, будто это было такси. Уселся сзади и повернулся к окну, ни слова не говоря, не отозвавшись на “доброе утро” Боба. Конни, перегнувшись с переднего сиденья, принялась его донимать, дразнить, как ребенка, хватать за нос и тыкать в живот.
– Прекрати, – хрипло и бесстрастно каркнул ей Итан.
– А что, если, – обратилась Конни к Бобу, – что, если его сердце все-таки попало под тот нож для стейка и теперь оно все такое плоское и резиновое, как лопнутый шар? – Взяла лицо Итана в ладони и слегка помяла его. – Разве не похоже это на лицо человека с лопнутым, как воздушный шарик, сердцем?
Боб не мог понять, с чего Конни вредничает, и от этого ему было не по себе.
Они выехали из Портленда по направлению к Маунт-Худ и три четверти часа катили по извилистому двухполосному шоссе. Облачный покров рассеялся, над дорогой светило солнце, от асфальта шел пар. Конни надела темные очки и, покрутив ручку настройки радио, остановилась на древней джазовой композиции. Она прищелкивала пальцами и шлепала в такт губами; когда эта радиостанция умолкла, она переключилась на новостную. Потом они увидели придорожную закусочную, и Конни попросила Боба сходить туда и налить в термос кофе. В то утро это входило в обязанность Боба, перед отъездом принести в кухню термос из “шевроле” и наполнить его, но он забыл.
– Так что теперь, Боб, – сказала ему Конни, – у тебя есть случай повернуть время вспять и исправить свою оплошность. Разве это не удача?
Свернув на парковку, Боб пересек ее с пустым термосом, вошел в закусочную, и официантка сказала, что кофе сварится минут через пять, поэтому он сел за столик и стал ждать.