Казалось, кто-то прячется в зелени, прячется, но поглядывает на Боба. Да, несомненно, там был мужчина, и, несомненно, он прятался, и тогда Боб сказал: “Простите?” – и мужчина вышел и показался: невысокий пожилой джентльмен с белыми, аккуратно зачесанными волосами, в наряде из отглаженных брюк, крахмальной рубашки с закатанными рукавами, вязаного галстука ярко-зеленого цвета и безукоризненно белого фартука. В одной руке он держал изящную жестяную лейку, а в другой – сверкающую серебром лопатку, и в целом это был самый чистоплотный садовник, которого можно себе представить.
Боб догадался, что это мистер Уитселл, и, подумав, что садовник, чего доброго, уязвлен тем, как неосторожно отозвались об оранжерее Ида и Джун, сказал: “Мне нравятся растения”. Джентльмен прижал лопатку плоской стороной к сердцу и поклонился, а затем снова укрылся среди доисторических листьев. Не зная, что ему еще сделать или сказать в ответ на поведение этого человека, Боб покинул оранжерею и прикрыл за собой дверь.
Вестибюль, отделанный темным мореным деревом, был тускло освещен лампами в абажурах. Никаких признаков присутствия мистера Мора, Иды, Джун или собак тут не было, но за стойкой администратора виднелась половинного размера дверца, распахнутая настежь, и за ней, как показалось Бобу, слышались голоса. Он нырнул под стойку и приблизился к дверце; узнав голос Джун, почувствовал себя смелее и вошел в дверцу, а потом узким коридором, по изношенной ковровой дорожке проследовал навстречу все более внятному шуму продолжающихся дебатов.
Вступив в столовую, он увидел, что мистер Мор, Джун и Ида сидят за столом, а перед ними тарелки с дымящимся супом. Ида сосредоточенно ела, в то время как Джун слушала или притворялась, что слушает историю, которую исполнял для нее мистер Мор. Увидев Боба, она просияла и указала на пустующее место рядом с собой, а затем на тарелку супа, которая его дожидалась. Боб, учуяв запах вареной говядины, понял, что страшно проголодался, подошел, уселся и принялся есть и слушать этих немолчно, немолчно беседующих людей.
Но вот суп был съеден, и наступило время вдумчивой тишины, которая часто случается под конец сытной трапезы и которую мистер Мор в конце-то концов прервал, осведомившись у Джун и имея в виду Боба:
– Ну, и что теперь с беглецом?
– А что с ним? – отозвалась Джун.
– Что нам с ним делать? Мне показалось, вам хочется, чтобы мы предоставили ему кров.
– Я бы предложила, чтобы мы приютили его, да.
– Вы ручаетесь за него?
– Ручаюсь.
– А как же шериф? Думаю, он не останется равнодушным.
– А шериф пусть удавится на завязках своей ковбойской шляпы.
– Легко такое сказать, когда здесь нет шерифа.
– Да я выкрикну это средь бела дня прямо на ступеньках у мэрии.
– Легко такое сказать, когда здесь нет мэрии.
– Ладно, – сказала Джун. – Вы спросили меня, что я думаю, и теперь вы знаете что. Я считаю, что Боб – отличный парень, и я голосую за то, чтобы мы приняли его в свой круг.
Мистер Мор, подумав недолго, сказал:
– Я на грани того, чтобы согласиться и предоставить ему убежище, но у меня есть условие, которое заключается в следующем: если мальчика поймают и мне мое укрывательство обернется тем, что шериф вырастет у меня в дверях, я должен иметь возможность сказать, что сделал это под влиянием впечатления, что мальчику уже исполнилось семнадцать, и что я понятия не имел, что он в конфликте с законом.
– Вы можете сказать все, что найдете нужным, мистер Мор, – рассудила Джун.
– Да, но вы с Идой обе должны поддержать меня как свидетельницы того, что я был введен в заблуждение.
– Ну разумеется, мистер Мор, это более чем справедливо, – сказала Джун. – А тебя это устраивает, Боб?
– Да, – сказал тот.
– Будь добр, скажи мистеру Мору, что тебе уже есть семнадцать.
– Мне семнадцать, – сказал Боб мистеру Мору.
– Вот видите! – сказала мистеру Мору Джун. – Вам даже и лгать не нужно!
– А вы, Ида? – спросил мистер Мор. – Вы с этим согласны?
Ида не сказала “да”, но не сказала и “нет”, что для нее было почти то же, что “да”. Тогда мистер Мор обратился к Джун:
– Кто будет оплачивать номер беглеца?
– У тебя есть деньги, Боб? – спросила Джун Боба.
– Да.
– Это четыре доллара за ночь, – строго уведомил мистер Мор.
Боб вытащил свой сверточек из глубин носка и отсчитал четыре потертых бумажки. Он хотел отдать их мистеру Мору, но тот попросил Боба оставить денежки на столе.