— У каждого времени свой идеал красоты. Я, увы, ни под какой не подхожу, — грустно сказала Рита.
— Вы так искренне сейчас это сказали. Обычно такое говорят, кокетничая. А я кокетства не увидел. И все-таки буду в ответ утверждать, что вы — очень интересная женщина. Мне хочется все время на вас смотреть.
— Ну ладно, смотрите, — согласилась Рита. — А насчет интересной женщины — вы это серьезно?
— Абсолютно. Я давно не встречал такого… — он поискал слово, — романтического лица. У вас, наверное, масса поклонников?
Рите найденное определение ее лица не понравилось, но она не показала этого.
— Да что вы! Откуда? Сейчас ценятся молодые, броские, длинноногие. И это понятно. Мне они и самой нравятся. Знаете, Стас, я ужасно неравнодушна к красивым студенткам. Смотрю иногда и думаю: дал же Бог такое. А если еще и умница при этом… Знаете, сколько таких? Это все неправда, что красивые — глупые, а умные — страшненькие. Ну а если хорошенькая девочка недостаточно умна, так ведь довольно и красоты. Разве это мало?
Рита говорила много, говорила с удовольствием и уже не стеснялась серо-голубых глаз Стаса, смотрящих на нее хоть и пристально, но не тяжело, а как-то очень по-доброму.
— Красота — страшная сила. Да? — вклинился Стас в Ритин монолог.
— Красота — это здорово, — убежденно сказала Рита. — Я никогда смазливым девчушкам не могу поставить плохую отметку на экзамене. Всегда завышаю.
— А вот это уже нечестно. Значит, красивым — все, а некрасивым — еще и оценки хуже? — расстроился Стас.
— Да не переживайте. Они все хорошенькие. Молодые потому что.
— Значит, всем завышаете?
— Угу, — кивнула Рита.
— А я думал, вы строгая.
— Пытаюсь иногда прикидываться. Но, кажется, не получается.
— Как вы, Рита, относитесь к студенткам, мы выяснили. А что студенты? — поинтересовался Стас.
— Да у нас на литфаке мальчиков — кот наплакал. На каждом курсе — всего человек пять-семь.
— Ну и как они?
— Да всякие, — отмахнулась Рита.
— Та-ак, — протянул Стас, — значит, мужской пол вы не жалуете.
— Вы что, подозреваете меня в нетрадиционной ориентации? — засмеялась Рита.
Стас тоже засмеялся и ответил:
— Нет, не подозреваю. — И продолжил: — Я вас заболтал совсем, не даю поесть.
— Наоборот, это я совсем забыла, что вы голодны. Все, молчим.
Рита появилась дома позже намеченного ею времени часа на два, но к Сашиному и Аркашиному приходу (муж обычно забирал сына из детского сада по пути с работы) все успела: и убрать, и постирать кое-что по мелочи, и поесть приготовить.
Во время ужина Рита в основном молчала. Ничего не рассказывала и не делала никому замечаний. Даже не прогнала Симу, которая, сидя на коленях у Аркашки, периодически вытягивала голову из-под стола, хватала из его тарелки макаронину и пряталась, чтобы, прожевав, появиться снова. Аркашка всячески способствовал тому, чтобы Сима не была замечена. Но понимал, что это невозможно. И недоумевал, почему это мама делает вид, что не видит Симкиного нахальства, и не воспитывает ее (и Аркашу вместе с ней), как обычно.
Саша тоже заметил отстраненность жены и поинтересовался:
— У тебя ничего не случилось?
— Все хорошо, — попыталась изобразить улыбку Рита, но она, улыбка то есть, получилась какой-то неубедительной.
Долго таиться Рита не могла и все как есть рассказала Саше. Вернее, почти все. Рассказала про случайное знакомство на кладбище, рассказала про «Ямскую заставу» и про то, как там все красиво и вкусно.
— Рита, — серьезно сказал Саша, — ты понимаешь, что делаешь? Ты думаешь, чем может закончиться это твое случайное знакомство? Зачем тебе все это? Объясни мне, зачем?
Рита не знала зачем — и ничего не смогла объяснить Саше. Ее попытка снова исполнить вчерашнюю симфонию любви закончилась крахом. Саша ушел в себя, а в Риту, которая знакомится непонятно где и непонятно с кем и которая шляется по ресторанам, заходить не захотел.
Не сложилось — не заладилось и утро следующего дня. Саша молчал, смотрел в сторону и ушел, не поцеловав ни Риту, ни Аркашку. Они остались, как две сиротиночки, и, грустно-задумчивые, разбрелись по углам.
У Риты был выходной, и Аркашка, едва проснувшись, объявил, что в сад он сегодня не пойдет. Увидев-почувствовав, что в доме как-то неуютно, он, кажется, пожалел, что остался. Но было уже поздно. И надо было искать себе занятие. Аркаша решил клеить робота. Конечно, лучше было бы это делать, когда папа дома. Но можно и без него попробовать.