- Ездит, - улыбнулась Лиля, - пишет о творческих деятелях, живших в Мариенбурге, и в августе проведет творческий вечер в библиотеке и встречу со школьниками из литературного кружка...
- Не столько со школьниками, сколько с тобой, - авторитетно заявила Тася, - а симпатичный парень, я его часто по телеку вижу, даже "Культуру" ради него начала смотреть...
- Ты давай лучше про Ахматову, чем про мужиков, - попросила Ника, - а то в прошлый раз мне мозги проела с Гершвиным, теперь за Лильку принялась!
- Странные вы, девки, - развела руками Тася, - если бы мне попался такой кадр, я бы не зевала! Но ко мне вечно не г..., так д... липнет. А у вас такие кавалеры! У тебя - крутой адвокат, у Лильки - брендовый писатель, а вы фыркаете!
- А может, нам пока это не нужно, - Ника подошла к кофейному автомату. - Хотите кофе?
- Спрашиваешь тоже! - в один голос откликнулись Лиля и Тася.
Смакуя мокаччино с двойной порцией сахара, Тася удивлённо посмотрела на подруг, пивших эспрессо без сахара:
- И как вы это пьете? Я как-то попробовала кофе без сахара, так в глотку не лезет!
- Обыкновенно пьем, ртом, - отшутилась Ника. - Ну, а ты что отвечаешь Оле, когда она клеймит позором твоих коллег из двадцатого века?
- Я, конечно, сталинских тюремщиков не оправдываю, - подумав, сказала Тася, - сама читала, времена были зверские. Но где бы оказались охранники из "Крестов", если бы приняли передачу у той же Ахматовой без разрешения или дали бы ей свидание с сыном без разрешения следака?
- В соседней камере.
- Ну вот. Тогда приходилось выбирать: или остаться человеком, или остаться на свободе, - Тася закурила сигарету "Петр Первый", едва дождавшись, когда они выйдут за ворота. - И, к сожалению, многие предпочитали лучше сволочами стать, чем на нары сесть. И не потому, что были сволочами от природы, а потому, что и за близких своих боялись. Тогда ведь так было: человек проявил неблагонадежность - загребают всю семью. Взрослых - по тюрьмам, детей - в детдом... Не знаю, как бы я себя вела, зная, что, если меня посадят, Оля в детдоме окажется, - честно призналась Тася. - А вы?
- У нас нет детей.
- Значит, вы людьми остались бы.
- А ты? - вопросительно посмотрела на нее Ника.
- Думаешь, я никогда инструкций не нарушаю, если жалко становится какую-нибудь дурочку? - призналась Тася. - Другие за конвертик или за борзого щенка элитным зекам привилегии делают, а я ни копейки у распальцованных не взяла, имела я их в виду. Барыньки обтрюханные. Я им не лакей в ресторане, и чихала я на их пальцы растопыренные. А если вижу, что человек сдуру или по ошибке попался, или какая-нибудь несчастная мать последние копейки отдает, чтобы дочке передачу собрать и в очереди с валидолом сидит, я же не бессердечная... Лина мне говорит... помнишь Линку?
- Забудешь такую! - фыркнула Ника.
- Ну вот, она мне говорит? "Смотри, мать Тереза, возьмут тебя за шиворот, если будешь на работе толстовщину с достоевщиной разводить!". Ах ты, думаю, твою мать, какая праведница нашлась! Рассказала бы я про нее кое-что, да я ведь не доносчица! Значит, за конвертик можно и инструкцию нарушить, а человеком быть нельзя? Так что, девчонки... Живи я в те годы... Может, я потихоньку лишнюю передачу для Лёвушки взяла бы у Ахматовой. Или письмецо передала бы. Матерей мне всегда жалко. Олька думает, что я ее третирую, а я просто боюсь упустить ее. Свои дети будут, поймет меня!
*
Театр на Фонтанке
В антракте они поднялись в буфет. Пока Тася и Оля стояли в очереди, Лиля полистала программку сегодняшнего спектакля, стоявшую на столике:
- Ника, послушай отзывы зрителей: "Спектакль разделил мое мировосприятие на "до" и "после"!
- Пиар, - усмехнулась Ника, - небось, сами эти отзывы и пишут. Многие уже смотрели фильм Авербаха, и никакой Америки тут не откроют.
- Но первое действие впечатляет.
- Даже слишком. По-моему, актеры переигрывают. Шура - типичная клиентка Бехтеревки. Павел - какой-то психастеник. Люба - как малолетняя гопница с Лиговки...
- О, Ника в ударе, - смеющаяся 15-летняя Оля пославила на стол поднос с чашками и тарелочками. - Всем ярлыки раздала!
- Вероника Викторовна, - поправила идущая следом Тася.
- Я сама попросила Олю звать меня по имени; отчество добавляет мне лет десять.
- Балуешь мне девку. Лиль, тирамису не было, взяли чизкейк. Ничего?
- Ничего. Как вам первое действие?
- Да ну, - Тася взяла круассан. - Как мой контингент, когда под психов косят, чтобы на больничку попасть. Слишком уж вибрируют. Я таких симулянток насквозь вижу. Как жена Гуськова в "Гараже".
- Маме надо работать консультантом в кино, учить актеров, как правильно играть психов, - заметила длинноногая рыжеволосая Оля, лакомясь "корзиночкой" с клубничным кремом. - Она считает, что лучший псих в кино - Томми Ли Джонс в "Захвате".
- А чем тебе "Гараж" не нравится? - спросила Лиля. - Хотя я тоже считаю, что такие страсти из-за железной коробки - сродни истерике из-за лабутенов...
- Не знаю, что хотела сыграть Немоляева, - ответила Тася, - временное помешательство, или попытку разжалобить коллег и хоть так выбить гараж для своего подкаблучника, но я ни на минуту не верю, что у героини действительно крыша поехала. Всегда над этой сценой ржу до усрачки...
- Приятного аппетита, мамахен!
- Скажу одно, любая трамвайная воровка симулирует шизу лучше, чем жена Гуськова, - припечатала Тася. - А про спектакль... С жиру эти сестрички бесятся. Нет у них проблем, так они их придумывают, чтобы не скучать у мамы под крылышком.
- А когда ты в семье с 20 лет за мужика-добытчика, - подхватила Ника, - учишься на вечернем отделении, а днем машины моешь и бегаешь с подносом в "Макдоналдсе", а ночью еще и газету верстаешь, и надо еще вовремя курсовые работы сдавать и учить билеты, тут уже некогда сопли распускать от несчастной любви!
Родители Ники поженились очень поздно; отцу было уже за 50 лет, когда родились дочери... И, когда Нике было 20 лет, а ее сестре Вике - 16, они с матерью остались втроем... Мать Ники, до пенсии работавшая в ателье, стала брать заказы на дом, но сама уже была немолода, и много подрабатывать не могла. И дочери в свободное от школы и университета время трудились на двух, а то и на трех работах, чтобы принести в дом хоть немного денег и заработать себе на учебу... И Ника довольно быстро стала основным добытчиком в семье.
- Да, мать слишком оберегала Шуру и Любу, вот они и выросли не готовыми к реальной жизни, - Лиля аккуратно отделила ложечкой кусочек чизкейка. - Они, как тепличные цветы. Первая же неудача в личной жизни выбила Шуру из колеи. Она думала, что и по жизни будет получать все, как у мамы - надув губы и топнув ножкой. Она и подумать не могла, что может быть иначе, поэтому и слетела с катушек, когда Бетхудов бросил ее...
- И ее сестра не о том думает, - сказала Оля. - В 17 лет надо готовиться к поступлению в универ и определяться, к чему у тебя больше способностей, а не сохнуть из-за жениха старшей сестры. Тем более что Павел уже старый.
- Ну, спасибо! - рассмеялась Ника. - Фарятьеву, как я поняла, слегка за 30, как нам.
- Ой, Ника, ну я не то хотела сказать... В общем, они слишком разные и вообще непорядочно то, что Люба мечтает отбить парня у Шуры!
- Да, ты права, Оля, - согласилась Лиля, - на чужом несчастье счастья не построишь...
- Они с седьмого класса думают о самореализации и успехе, - заметила Тася, - мы в эти годы думали только о мальчиках и свиданиях в Тавриге...
- Говори за себя!
- Ну да, Ника, ты думала о литературных олимпиадах и спортивных соревнованиях на первенство школы. Но не о первом миллионе к 17 годам. А ведь были дикие 90-е. А ты о чем думала в 15 лет, Лиля?
- О книгах, - честно ответила Лиля, - я читала в любую свободную минуту и даже ни разу не сходила на дискотеку, которая тогда открылась в поселке. А мои одноклассники там все вечера проводили... Второй звонок, надо идти в зал.