Новый Завет может мешать нам читать Ветхий Завет и еще по одной причине, которую иллюстрирует то же Послание к Евреям. В частности, я имею в виду знаменитую главу 11 о вере. Если вы ее внимательно прочтете, а затем сравните приведенные там истории с соответствующими историями Ветхого Завета, вы заметите одну удивительную тенденцию: Послание к Евреям пересказывает ветхозаветные повествования так, чтобы представить нам древних мужей людьми великой веры. В чем–то можно сравнить слова послания с речами, которые мы слышим на похоронах. Какой бы образ жизни ни вел усопший, на погребальной службе о нем говорят только хорошее. Может быть, этот человек был отпетым негодяем, но мы об этом не узнаем из речей над его гробом. Разумеется, Евр 11 не содержит таких явных контрастов, но здесь подчеркнута вера героев прошлого и не упоминается о некоторых других их качествах, о которых говорится в Ветхом Завете. Приведем примеры.
Книга Бытия представляет Авраама мужем веры — но в часы испытаний он все же нередко колебался. Он отчасти солгал фараону относительно Сарры, и это указывает не только на недостаток веры, но также и на эгоизм и отсутствие глубокого уважения Авраама к жене (Быт 12:1–20). Подобным образом, когда он пытается родить обещанного сына с помощью Агари (Быт 16), Авраам колеблется в своей вере. Разумеется, эти недостатки могут утешать нас, потому что мы видим человека в великих трудностях веры, который все–таки был признан верным (Евр 11:8–19). Но я хочу указать на то, что именно оригинальная история Ветхого Завета позволяет нам собрать все плоды ее пересказа в Послании к Евреям. Разумеется, глава 11 этого послания и сама по себе прекрасна, но если мы сопоставим ее с Ветхим Заветом, она становится гораздо богаче.
Рассказы о Сарре и Моисее в Евр 11 также показывают нам пример избирательного отношения к повествованиям Ветхого Завета. Там говорится, что Сарра зачала «верою» (Евр 11:11). Могли бы мы предположить, что на самом деле она смеялась, когда Бог впервые дал ей это обетование? Только в том случае, если читали Ветхий Завет (Быт 18:9–15). Случай Моисея еще удивительнее, потому что Книга Исхода ясно говорит о том, что, убив египтянина, Моисей убежал от фараона, устрашившись его гнева (Исх 2:14). Однако Послание к Евреям говорит нам, что он покинул Египет «верою», «не (!) убоявшись гнева царского» (11:27). Явное расхождение между двумя версиями можно объяснить тем, что в Евр 11 понимается под выражением «верою»: что вера совершает чудеса, даже когда человек веры, как нам кажется, неверен. Однако мы можем уловить эту мысль Послания к Евреям, только если сравним оригинальную ветхозаветную историю с ее версией в главе 11 послания. Я склонен думать, что и ветхозаветная, и новозаветная версии, каждая, обладают самостоятельной ценностью и к ним следует относиться именно так, но когда мы их сопоставляем, то обретаем способность понимать деяния Бога более глубоко. К этому положению я еще вернусь, а пока хочу поговорить о том, как влияет на восприятие Ветхого Завета в целом его интерпретация в Евр 11.
Евр 11 обращает внимание на величие ветхозаветных героев, на их верность, набожность, благочестие и решительность, подобным образом христиане последующих поколений прославляли достоинства древних людей, боящихся Бога. И это очень ценно: когда мы не видим вокруг себя живых героев, важно понять, каковы настоящие герои. Однако я прекрасно помню свое изумление, когда впервые начал читать Ветхий Завет самостоятельно. До этого я был знаком со многими героями Библии по христианским пересказам и потому, столкнувшись с неприглядными сторонами жизни этих героев, был просто поражен. Читая историю Иакова, я с ужасом узнал о полигамии. Книга Есфирь удивила меня еще больше. Я представлял Есфирь благородной леди без пятна и порока, кем–то наподобие пророка Даниила. Но когда я прочел Библию, я увидел, что ее нравственные стандарты сильно отличались от моих. Она не только скрывала свои убеждения (Есф 2:10), но и довольствовалась ролью обычной наложницы в гареме персидского царя (Есф 2:12–18)! Даниил честно отстаивал свои убеждения и не шел на нравственные компромиссы, так что он кажется вполне достойным примером подражания для современных христиан. Но Есфирь…
И я начал понимать, что христиане нередко пользовались «возвышенным путем» (high road)[1], чтобы подойти к Ветхому Завету, и именно потому я, во всяком случае, оказался не готов к чтению Библии. Я уже представлял себе Авраама, Исаака и Иакова в виде классических святых, которые легко могли бы одеться в одежды XX века и, если бы их попросили, начали руководить христианскими общинами. Я думаю, что именно такие возвышенные представления о ветхозаветных праведниках иногда приводят к тому, что христиане предпочитают пересказы и адаптированные версии Ветхого Завета оригиналу. Разумеется, очень важно показывать добрые качества ветхозаветных героев, и особенно детям, однако надо также готовить христиан к чтению самого Ветхого Завета, чтобы они могли понимать смысл подлинных ветхозаветных историй, даже когда те возмущают наше эстетическое чувство.
Я иногда называю «смиренным путем» (low road) такой подход к Ветхому Завету, который не закрывает глаза на падения библейских персонажей и на их причудливые или даже варварские обычаи. В следующей главе я подробнее расскажу об этом подходе, а пока лишь замечу, что «возвышенный путь» (например, в Евр 11), если его не сопровождает «смиренный путь», оставляет читателя неподготовленным к чтению Ветхого Завета. И когда чувствительный человек начинает читать о том, как глубоко падают люди, вместо истории об их росте, он машинально закрывает страницы Ветхого Завета и начинает читать не столь опасные евангелия. В каком–то смысле здесь Новый Завет мешает читать Ветхий Завет.
Это господство «возвышенного» подхода к Ветхому Завету я мог увидеть, когда вел начальный курс древнееврейского языка. В моей группе были студенты, которые в большинстве готовились спустя несколько месяцев стать служителями церкви. Наши учебники содержали упражнения с фразами, основанными на отрывках из Библии, чтобы подготовить учащихся к чтению Писания, и одно из таких упражнений оказалось серьезной проблемой для некоторых из них. Правильный перевод задания должен был бы звучать примерно так: «И отрубил Самуил голову царю». Поскольку еврейский язык здесь был достаточно простым даже для новоначальных, я спросил, почему это упражнение вызывает трудности. И один из моих учеников дал мне красноречивый ответ: «Нам тоже показалось, что здесь написано так, но ведь Самуил не мог бы этого сделать!» Я предложил студентам достать их (английские) Библии и прочесть историю Агага в Первой книге Царств. Если вы знакомы с Ветхим Заветом, история Агага должна вызвать у вас ряд вопросов, но сейчас детали нас не интересуют. Подавленные студенты с изумлением могли там прочесть следующие слова: «Но Самуил сказал: как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет сына. И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале» (1 Цар 15:33).
Последовавший за этим разговор показал, что студенты находились под глубоким впечатлением «возвышенного пути» и рисовали себе образ невинного отрока Самуила в храме, который обращался к Богу со словами послушания: «Говори, ибо слушает раб Твой» (1 Цар 3:10). Как этот юноша мог рубить человека мечом? Этого невозможно ожидать от святого! Если вернуться в наше время, было бы очень странно, если бы мой пастор взял меч и изрубил порочного пресвитера или диакона на кусочки перед Господом. Однако это деталь ветхозаветной картины, которую нам следует понять и к которой мы вернемся позже.