Читатель Книги Иова может заметить одну поразительную вещь: ни сам Иов, ни его жена, ни друзья явно не подозревают, что бедствия Иова пришли от сатаны, по меньшей мере, текст об этом ничего не говорит. И потому, когда Иов осознает глубину своих несчастий и когда друзья склоняют его покаяться в грехах, в которых Иов не считает себя виновным, он начинает спорить с Богом, а не с сатаной. Он явно приписывает Богу свои бедствия (см., например, Иов 16:7–17; 19:6–13). И даже в одной сцене, когда появляется сатана, Бог говорит ему такие слова: «Ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его безвинно» (Иов 2:3). Таким образом, в Книге Иова сатана остается как бы в тени. Бог все равно несет ответственность за все происходящее, а все важнейшие действующие лица этой драмы считают, что за всеми событиями стоит Бог.
Если мы внимательно рассмотрим те два отрывка из Книги Иова, где появляется сатана, мы увидим, насколько важна структура всей книги для их понимания. Книга Иова содержит прозаический пролог (1–2) и прозаический эпилог (42:7–17). Между ними помещена основная часть книги в поэтической форме: это живой диалог Иова с «друзьями» (3–31), монолог юноши по имени Елиуй (32–37), за которым следует ответ Бога Иову в буре (38–42:1–6). Пролог же состоит из пяти отдельных сцен: это три сцены на земле из жизни Иова, между которыми помещены две сцены на небесах, в которых сатана спорит с Богом об искренности Иова. Если изъять из Пролога вторую и четвертую сцены, в которых появляется сатана, мы увидим события так, как их понимал сам Иов. И только две дополнительные сцены на небесах говорят нам о космической битве между Богом и Врагом, между добром и злом. При любого рода бедствии на земле нам бывает очень трудно понять его причины. Иногда мы страдаем потому, что того заслужили, но часто неприятности, как нам кажется, падают на нас несправедливо. Книга Иова пытается дать ответ на эту проблему: это космическая битва, где подвергается нападению сам Бог и его свойства. Мы уже могли убедиться в том, как важно помнить о космической битве, когда мы читаем Ветхий Завет. Силы зла участвуют в совете Бога именно потому, что в итоге он хочет их низложить.
Прежде чем обсудить выводы, которые можно сделать из ветхозаветных сцен появления сатаны на совете Бога, я хотел бы кратко рассмотреть те отрывки Ветхого Завета, где сатана прямо не упоминается, но которые христианская традиция относит к Врагу: Быт 3, Ис 14:12–15 и Иез 28:11–19.
Непредубежденный читатель сможет увидеть, что Быт 3 изображает отношения вражды между змеем и Богом, и потому образ змея указывает на Врага. Хотя в Библии — это неоднозначный образ. Так, Числ 21 описывает нашествие ядовитых змей, от которого Моисей избавил народ, подняв изображение медного змея — символ Божьего противника! Некоторые места даже позволяют предположить, что израильтяне начали поклоняться этому змею, и потому его пришлось уничтожить (4 Цар 18:4).
Если мы изучаем все Писание впервые, то найдем недвусмысленное отождествление змея с сатаной только в Откр 12:9. Здесь не остается никакого сомнения в том, что дракон, змей, дьявол и сатана — одно и то же существо.
Учитывая, что змей играет столь важную роль в христианском богословии, можно удивиться тому, что Ветхий Завет ни разу не указал ясно на значение этого образа. Возможно, это объясняется тем, что в Египте змея была символом как доброго, так и злого божества. И потому авторы Библии опасались развивать эту тему, чтобы не породить дуализма, если не худшего зла.
Теперь рассмотрим отрывки из Ис 14:12–15 и Иез 28: 11–19. Мы увидим, что между двумя этими местами есть сходство. Оба отрывка рассказывают о «предыстории» сатаны, оба имеют форму насмешливой песни, обращенной к языческому царю. Текст Ис 14 говорит о царе вавилонском, Иез 28 — о князе или царе Тира. Современные ученые долго пытались разгадать природу сходства этих двух отрывков как между собой, так и с некоторыми подобными примерами из литературы Ближнего Востока. Их исследования позволяют сделать два общих вывода. Во–первых, что эти тексты действительно обладают поразительным сходством с языческими параллелями; во–вторых, что сами пророки имели здесь в виду исторических врагов Израиля, а не сверхъестественное существо. В «сверхъестественном» смысле эти тексты можно понять только по аналогии. Другими словами, большинство современных исследователей считает, что ветхозаветная аудитория не имела понятия о том, что пророки говорят о сатане. Это положение подтверждает тот факт, что текст Ис 14:12–15 стали однозначно понимать как текст о сатане достаточно поздно: впервые это сделал Тертуллиан, отец церкви, умерший в 240 году н.э.