Однако начиная с самых древних толкований нагота интерпретируется в религиозной традиции как прежде всего нагота духовная, неспособность сохранять веру и верность Богу. Люди увидели свою слабость перед лицом страшного зла, свою способность порождать его в собственной душе. Древнее предание говорит, что в Эдеме люди были окутаны священным сиянием, подобным сиянию ангелов. Теперь же они утратили это сияние, эту святость и ощутили себя «голыми», открытыми греху. Еврейские комментаторы сообщают также, что, кроме сияния, первые люди были одеты в особую природную «одежду», в особый покров — очень прочный и одновременно гибкий, защищавший человека от всех болезней, от жары и холода (хотя их и не было в Эдеме). После грехопадения люди утратили эту защищенность и были облачены богом в «кожаные одежды» — наш нынешний кожаный покров. Да и сама плоть человека изменилась: она перестала быть насквозь просветленной духовностью.
Вероятно, с великим сокрушением и горечью Бог наблюдал за тем, что произошло. Безмерно любя Свое творение, Он не хочет отворачиваться от него и даже, возможно, не собирается сразу выдворять людей из Эдема. Свидетельством этому является диалог, в который Бог вступает с первыми людьми, надеясь на осмысление ими своего поступка. Этот диалог — еще одно испытание, теперь уже — на способность честно признать свою вину, искренне раскаяться и нести ответственность. Возможно, если бы люди смогли это сделать, иной была бы человеческая история. Однако, услышав в Саду голос Бога, Адам прячется, и этот его поступок — обобщающая парадигма стремления человека сокрыться от Лица Божьего, укрыться от ответственности, ибо трудно держать ответ перед судом Величайшей Истины. В сущности, во многом вся история человечества и предстанет дальше как история «сокрытия» человека от Бога, в то время как Всевышний будет взывать к человеку. Первые люди прячутся, а голос Божий взывает — сначала к Адаму: «Где ты?» (Быт 3:9).
Безусловно, этот знаменитый вопрос, ставший крылатым выражением («Где ты, Адам?»), вовсе не означает стремления Бога узнать, под каким кустом или деревом Сада укрылся человек. Этот вопрос не для Бога — для Адама, и означает он следующее: понимаешь ли ты, человек, что произошло с твоей душой? Этот вопрос звучит и для каждого из потомков Адама. Первый же человек, как известно, отвечает, что спрятался, ибо испугался, увидев себя нагим. Он не может (или не хочет) понять сущность вопроса. И тогда Бог прямо спрашивает: «Кто сказал тебе, что ты наг? Не от Древа ли, от которого Я заповедал тебе не есть, ты ел?» (Быт 3:11). Вместо того, чтобы мужественно признать свою вину, Адам пытается переложить ее на женщину: «Женщина, которую Ты дал мне, она дала мне от Древа, и я ел» (Быт 3:12). Здесь нельзя не ощутить и экивока в сторону Бога: Ты ведь Сам мне дал эту женщину… А женщина во всем обвинила Змея. Так первые люди продемонстрировали, возможно, самую главную свою слабость, бесконечно повторяющуюся и в их потомках: неспособность нести ответственность. Человеку гораздо легче, если виноват кто-то другой, весь мир, Бог, но только не он сам. И лишь немногие мужественные люди до конца несут ответственность, взваливая на себя даже невольную вину, даже чужую вину, ощущая стыд за нее.
Кажется, стыд является признаком (следствием) вины. Первые люди не знали стыда, потому что не знали вины и действительно были чисты перед Богом. Поэтому в свое время в христианской цивилизации возникла секта так называемых адамитов, полагавших, что можно жить без стыда, вернуться к состоянию людей до грехопадения, а для этого необходимо ходить без одежды, нагими. Это весьма наивное понимание и наготы первых людей, и стыда, и путей возвращения к первоначальной гармонии. Действительно, стыд возник как следствие грехопадения, но спасительное, во многом оправдывающее человека. Ведь ощущение стыда — это уже в какой-то мере осознание собственной вины. Если человек способен переживать стыд, в нем жива совесть и он не потерян для Бога. Вот почему русский поэт Вячеслав Иванов пишет: «Совести хранитель — стыд».