(Матфей, 15: 24)
Лишь в конце своего Евангелия Матфей говорит о распространении апостольской миссии первых учеников Иисуса на все человечество. Иисус в Евангелии от Матфея дает такой наказ:
"Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа"
(Матфей, 28: 19)
Но в то же самое время, как мы видели, первоначальным адресом нового учения должен был быть "дом Израилев". Вот что говорит о Евангелии Матфея А.Трико: "У этой Книги греческое одеяние, но плоть и кости ее еврейские, как, впрочем, и ее дух; она проникнута еврейским чувством и несет в себе его отличительные знаки".
Уже одних этих наблюдений достаточно, чтобы утверждать, что Евангелие от Матфея скорее всего берет свое начало от традиций одной из Иудео-Христианских общин. О.Кульманн считает, что эта община "пыталась отколоться от Иудаизма, не порывая в то же время с Ветхим Заветом. Основные мысли и общий настрой этого Евангелия дают почувствовать всю напряженность ситуации".
В тексте Евангелия чувствуется и политический аспект событий. Оккупация Палестины римлянами, естественно, усилила стремление народа этой страны к свободе. Они молились Богу, дабы Он вступился за избранный Им народ. Ведь Он их всемогущий владыка, оказывающий людям непосредственную поддержку в делах и Он уже делал это много раз в ходе их истории.
Что же за личность этот Матфей? Скажем прямо, что сейчас его уже не считают одним из сподвижников Иисуса. Однако А.Трико все же представляет его таковым в своем комментарии к переводу Нового Завета: "Когда Иисус позвал его быть одним из своих учеников, Матфей, он же Леви, был сборщиком налогов, служившим на воротах, у которых взималась пошлина, или в таможне в Капернауме". Здесь А.Трико отразил точку зрения отцов Церкви – Оригена, Иеронима и Епифана.
Однако сегодня уже никто так не считает. Неоспоримым является лишь один аспект: Матфей писал Евангелие "для людей, говорящих по-гречески, но при этом знающих еврейские обычаи и арамейский язык".
Комментаторы Экуменического перевода Библии, по-видимому, усматривают происхождение этого Евангелия в следующем:
"Принято считать, что оно написано в Сирии, а, возможно, и в Антиохии … или в Финикии, поскольку в этих странах 6жило очень много евреев… До нас дошли свидетельства полемики против ортодоксального Иудаизма и фарисеев, подобной той, которая проявилась на собрании синагог в Ямине, состоявшемся примерно в 80г. н.э. Принимая во внимание эти обстоятельства, многие авторы датируют первые из Евангелий приблизительно 80-90гг. н.э. или немногим ранее. Здесь невозможно указать совершенно точно определенную дату, поскольку мы не знаем имени автора. Следовательно, мы должны довольствоваться несколькими общими штрихами, которые прослеживаются в самом Евангелии".
Автора можно узнать по его профессии. Он сведущ в еврейских Писаниях и традициях, он знает и уважает религиозных лидеров своего народа, но рьяно их критикует. В прошлом он прекрасно освоил искусство преподавания и разъяснения своим слушателям учения Иисуса. Он всегда настаивает на практическом воплощении в жизнь его учений. Его личность прекрасно вписывается в образ ученого Иудея, обратившегося в Христианство – в образ "хозяина дома", по словам самого Матфея:
"Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое"
(Матфей, 13: 52)
Таков долгий путь от служащего в Капернауме, которого Марк и Лука зовут именем Леви, до человека, ставшего одним из двенадцати Апостолов…
Все единогласны во мнении, что Матфей написал свое Евангелие, используя те же источники, что Марк и Лука. Но как мы увидим далее, его повествование отличается рядом существенных моментов. При этом Матфей очень много заимствовал у Марка, хотя последний не принадлежал к числу учеников Иисуса (О.Кульманн).
Матфей обращается с текстом слишком уж вольно. Мы увидим это, когда речь пойдет о связи с Ветхим Заветом генеалогии Иисуса, приведенной в самом начале повествования, где Матфей вводит в текст этого Евангелия описания буквально невероятные. Это прилагательное, "невероятные", использовано в упомянутой выше работе отца Канненгиссера по отношению к одному из моментов в рассказе о Воскресении – к эпизоду об охранниках. Отец Канненгиссер указывает на вымышленный характер истории, в которой упоминается о военной охране возле могилы, – об "этих солдатах-язычниках", что "несут ответ не перед своими вышестоящими начальниками, а перед первосвященниками, которые платят им за то, чтобы они лгали". Однако святой отец добавляет: "Над этим нельзя смеяться, ибо намерение Матфея было чрезвычайно серьезным. Он по-своему включает в свой письменный труд явно сведения давно минувших дней, дошедшие к нему из устных преданий. Так что в результате всего этого мы имеем сценарий, достойный "Иисуса Христа – Суперзвезды" 7.