Жена была все так же красива, когда склонилась над ним в последние секунды его жизни. Покрытое тонкими, еле заметными морщинами лицо, окруженное белым пологом волос, светилось над ним. «Не умирай», — тихо просит она, горячая слеза капает на его щеку. Она крепко держит его за руку. Как будто можно удержать душу… Он уже ничего не может сказать, свет постепенно меркнет, ее голос удаляется. Жизнь, как капелька воды на стеклянной поверхности, становится все меньше и незаметно исчезает.
Резко включившееся радио возвестило о том, что пора вставать.
Доброе утро! Сейчас 7.45, и вы на нашей волне!
АННА И ФЕНАНА
Как любые нормальные люди, я и Елкана мечтали о счастье. Более того, в отличие от большинства из них, мы не только мечтали, но и старательно, обеими руками, всеми своими силами старались приблизить это счастье. Наша жизнь — поступательное направленное движение, все более приближающее к заветной цели — семье.
После нашего знакомства, через несколько недель, я поняла, что Елкана — это тот самый мужчина, от которого я хочу родить. А он осознал, что я именно та самая женщина, которую он хотел бы видеть матерью своих детей. Других оснований для брака, по нашему мнению, быть не может. У нас общие понятия о том, что, собственно, называется семьей: на нашем языке «семья» — это я, он и наши дети. Пока мы только счастливые любовники и не более. До тех пор, пока я не стану матерью, а Елкана отцом одного и того же человека.
Это таинство — как двое сливаются в одном, не являющемся в конечном счете ни одним из них. Дух захватывает от сознания, что ты способен совершить чудо — дать жизнь новому человеку, у которого будут свои взгляды, суждения, а может, он будет совершенно не похожим на нас, другим. Между нами, возможно, возникнет конфликт поколений, мы можем не найти общего языка — но все это нормально! Вся наша жизнь с того момента, как мы решились… как решили, что готовы исполнить свой долг, священную обязанность неизвестно перед кем — возможно, перед тем человеком, которому еще только предстоит жить, возможно, перед собой, — не знаю, но наша жизнь подчинилась именно этой цели. Я избавлялась от жира, разрабатывая мышцы, чтобы организм был полностью готов к предстоящей перегрузке. Мое тело стало прекрасным, гибким, сильным, кожа шелковистой и очень упругой. Я организовала свою работу таким образом, чтобы выполнять ее дома. Мы бросили курить, стали употреблять больше морепродуктов, обменяли две наши квартиры на одну большую, наметили, где будет детская, поженились — в общем, в один день все было готово.
Ночью наши занятия любовью, зачастую скоротечные, даже суетливые, обрели новый смысл. Сознание того, что ты собираешься дать жизнь, превращает все твои действия в часть священного ритуала, «волшебнодействия», если можно так сказать. Мужчина в этот момент только мужчина, а женщина — только женщина: безо всяких «но» и условностей, без кастрированно-стерильного понятия «гендер» и прочей социальной ерунды. Если хотите, даже любовь здесь не важна.
Любовь — это легкая воздушная пена «цивилизованных отношений». Взбитые, ажурно уложенные сливки на банальном бисквите. Надуманное нами взаимодействие с созданным игрой фантазии идеалом возлюбленного, монохромный мираж по сравнению с настоящим, главным, самым древним и сильным инстинктом продолжения рода. Этого нельзя понять, не пережив. В этот момент ты не просто думаешь о несуществующем пока Человеке.
Мы больше не кувыркались, не шутили: мы занимались самым серьезным делом в нашей жизни — ребенком, осознавая всю меру ответственности за свои действия. Ведь дети не должны рожать детей — это прерогатива взрослых.
Так продолжалось несколько ночей в нашей новой квартире, в спальне, ставшей священным местом, на алтаре супружеской постели. Это ни с чем не сравнимое ощущение, что ты приобщился к чему-то божественному, к вселенскому порядку, к колесу смертей и рождений. Сейчас наши тела сольются в единый поток, который даст начало новой жизни.
Это повторялось каждую овуляцию.
Мистический акт, совпадающий с фазами луны.
В одной и той же позе, которая наиболее благоприятна для зачатия. Муж приподнимает мне бедра, чтобы увеличить шансы. Он обращается со мной так аккуратно, словно я стеклянная, как будто я уже беременна. Честно говоря, я и сама в это поверила.
Проходил месяц за месяцем. Луна вызывает приливы и отливы, она управляет мировым океаном, она управляет моим телом. И почему-то отказывается нам помочь.
Разворачивая очередной экспресс-тест на беременность, мысленно я уже видела, как две полоски, указывающие на наличие беременности, проступают на белой поверхности. Но через положенное количество минут ярко проступила только одна полоса. Я встревожилась, в голове пронесся вихрь мыслей. И о том, что тест не исправен, и что мало времени, может быть, прошло, и что я бесплодна.
Закончилась осень, настала зима. Земля оделась в саван.
Мы продолжали свои попытки, тревожно вглядываясь друг в друга, и каждый старался отогнать от себя мысль о собственном бесплодии. Муж старался проникнуть внутрь меня как можно глубже, во время семяизвержения поднимал мой таз чуть ли не в вертикальное положение.
Еще одна погибшая яйцеклетка.
Мы обратились к врачу.
Спермограмма Елканы — все в порядке.
Мой гормональный фон — все в порядке.
Проходимость труб — в порядке.
Назначили поддерживающую терапию. Сказали, чтобы мы попробовали еще, а если через два месяца ничего не получится, то имеет смысл пройти полное обследование обоим.
Мысль о возможном бесплодии сводила меня с ума. Я заставляла, буквально заставляла мужа ложиться в постель каждую свободную минуту, хотя не ощущала ровным счетом никакого возбуждения. Только ужас перед тем, что мои опасения могут оправдаться. Два месяца — это срок, за который должна решиться вся моя жизнь. Понимая, как это важно для нас, Елкана делал это. Но я почувствовала, что он уже не верит.
Я была на грани нервного срыва. Я пошла в церковь… Да, и молилась, плакала, ставила самые дорогие свечи Николаю Чудотворцу, особенно много Деве Богородице Марии. Я начала сходить с ума. Ночью положила под подушку икону и попросила мужа прочесть молитву. Он как-то странно посмотрел на меня, но прочел. После чего с трудом вошел в мое чуть влажное влагалище и задвигался, беспокойно поглядывая на меня.
Я долго лежала, согнув колени, подняв таз вверх, мышцы ягодиц уже свело слегка, когда он положил руку мне на живот и ласково опустил меня вниз, обнял и сказал страшную вещь, прозвучавшую как приговор. Этой фразой он дал мне понять, что поставил на нашем будущем, о каком мы мечтали, ради которого прожили эти годы, — большой крест.
— Анна, даже если у тебя не может быть детей, я все равно буду тебя любить…
У меня в груди все разорвалось в этот момент. Я отвернулась и заплакала, потом выбежала вон, словно одержимая бесами из церкви. Не могла оставаться в этой постели!
Во время обследования я надеялась на чудо, ходила в церковь уже каждый день, молилась, молилась, молилась! Перебирала четки, пока у меня брали мазки, вытяжки, еще бог знает что. Я надеялась, я искренне уверовала в то, что сейчас мне скажут, что у меня все в порядке, нужна только несложная операция, пусть даже сложная, но я смогу, я смогу иметь детей!
Муж старался меня поддержать, но он делал это неуверенно. Я не видела той же дрожи в его движениях, что у меня, того же переживания в глазах. Да, он заботится, да, он тревожится за меня, но не верит. Он как будто заранее знает, что ничего не получится. Это так похоже на предательство!
— Может быть, ты никогда и не хотел ребенка от меня?! — крикнула я на него.
Он вздрогнул и посмотрел так, словно я его поранила бритвой. Потом встал и пошел к двери.
— Куда ты идешь?! — я была пьяна. Меня неотвязно стала преследовать мысль, что он ищет другую мать для своих детей. Я была в этом просто уверена. Я ведь теперь вроде как и не женщина в полном смысле этого слова. Зачем я ему?