Иисус открывает ей тогда: — “Поверь Мне, что наступит время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся: ибо спасение от Иудеев. Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине; ибо таких поклонников ищет Себе Отец. Бог есть дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине”.
В душу готовую западали откровения Сердцеведца…
Просвещаясь и вразумляясь ими, женщина становится способной “испить живой воды”; она возвышается до воспоминания и упования, что придет Обещанный Мессия, и говорит Иисусу: “знаю, что придет Мессия, т.е. Христос; когда Он придет, то возвестит нам все… — Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою”.
“В это время пришли ученики Его и удивились, что Он разговаривает с женщиною; однако ж ни один не сказал: чего Ты требуешь? или о чем говоришь с нею? — Тогда женщина оставила водонос свой, и пошла в город и говорит людям: Пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне, что я сделала: не Он ли Христос? — Они вышли из города и пошли к Нему.
Между тем ученики просили Его, говоря: Равви! ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете. — Посему ученики говорили между собой: разве кто принес Ему есть? — Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его. Не говорили ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши, и посмотрите на нивы ваши, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий, и жнущий вместе радоваться будут. Ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет.
Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их.
И многие Самаряне из города того уверовали в Него по слову женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей, что она сделала. — И потому, когда пришли к Нему Самаряне, то просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня. И еще большее число уверовали по Его слову. А женщине той говорили: уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос.
По прошествии же двух дней, Он вышел оттуда[32] и пошел в Галилею. Ибо Сам Иисус свидетельствовал, что пророк не имеет чести в своем отечестве”. (Иоан., гл. IV, 1—15, 19—44).
“Когда пришел Он в Галилею, то Галилеяне приняли Его, видев все, что Он сделал в Иерусалиме в праздник, ибо и они ходили на праздник.
И так Иисус опять пришел в Кану Галилейскую, где претворил воду в вино”. Слух об этом чуде был уже так распространен в окрестных селениях и городах, что и из Капернаума один царедворец, у которого сын был тяжко болен, пришел к Иисусу и просил Его прийти и исцелить сына его, который был при смерти. Иисус сказал ему: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. — Царедворец говорит Ему: Господи! приди, пока не умер сын мой. — Иисус говорит Ему: пойди, сын твой здоров. — Он поверил слову, которое сказал ему Иисус и пошел. На дороге встретили его слуги его и сказали: сын твой здоров. — Он спросил у них: в котором часу стало ему легче? Ему сказали: вчера в седьмом часу горячка оставила его. Из сего отец узнал, что это был тот час, в котором Иисус сказал ему: сын твой здоров. И уверовал сам и весь дом его. — Это второе чудо сотворил Иисус, возвратившись из Иудеи в Галилею”. (Иоан., гл. IV, 45—54).
Из Каны, состоящей в трех часах от Назарета, Иисус “пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и стал читать. Ему подали книгу пророка Исайи; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное (Исайи, LXI, 1, 2).
И закрыв книгу, и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами. — И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его, и говорили: не Иосифов ли это сын?
Он сказал им: конечно, вы скажете мне присловие: врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в своем отечестве то, что, мы слышали, было в Капернауме. И сказал: истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве.
По истине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Ильи, когда было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле; и ни к одной из них не был послан Илья, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую… Много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина.
Услышав сие, все в синагоге исполнились ярости.
И встав, выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен и, чтобы свергнуть Его, но Он, прошедши посреди их, удалился.
И пришел в Капернаум, город Галилейский, и учил их в дни субботние. — И дивились учению Его, ибо слово Его было со властию.
Был в синагоге человек, имеющий духа бесовского, и он закричал громким голосом: Оставь, что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас; знаю Тебя, кто Ты, Снятый Божий.
Иисус запретил ему, сказав: замолчи, и выйди из него; и бес, повернув его посреди синагоги, вышел из него, ни мало не повредив ему.
И напал на всех ужас, и рассуждали между собою: что это значит, что Он со властию и силою повелевает нечистым духом, и они выходят?
И разнесся слух о Нем по всем окрестным местам”. (Лук. IV, 16—37).
“Вышедши вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном. Теща же Симона лежала в горячке: и тотчас говорят Ему о ней. Подошедши, Он поднял ее, взял за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им”. (Марк., гл. I, 29—31).
“При захождении же солнца, все имевшие больных различными болезнями, приводили их к Нему, и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их.
Выходили также и бесы из многих с криком, и говорили: Ты Христос, Сын Божий. А Он запрещал им сказывать, что они знают, что Он Христос.
Когда же настал день, Он, вышедши из дома, пошел в пустынное место, и народ искал Его и, пришедши к Нему, удерживал Его, чтобы Он не уходил от них. Но Он сказал им: и другим городам благовествовать Я должен царствие Божие; ибо на то Я послан: — И проповедовал в синагогах Галилейских”. (Лук. IV, 40—44).
Однажды, один книжник, подошедши к Иисусу, сказал Ему: “Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. — И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову.
“Другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым хоронить своих мертвецов”. (Матф., гл. VIII, 19—22).
“Таковы были и те, о которых говорит здесь Спаситель. Оставь мертвых, которые глухи к Моему слову, к Моему делу, которые не понимают и не разумеют его, и которые мертвы по грехам своим. (Еф. II, 1), предоставь им хоронить своих мертвецов; а ты, внявший слову жизни, Мною проповедываемому, иди за Мной, будь Моим учеником. Господь хотел этим, по-видимому, не совсем понятным запрещением отдать последний долг умершему отцу — или испытать характер и преданность Себе этого ученика, так как истинная любовь ко Христу должна оставить ради Него и родных и друзей (X, 37. Лук. XIV, 26), или — предостеречь и предохранить от усилия его родных, может быть, желавших его отвлечь представлением ему семейного несчастия и удержать при доме, тогда как он нужен был Самому Господу для дела великого, для Его проповеди, оживляющей мертвых духовно. Может быть, Господь видел, что заботы домашние, заботы житейские отвлекли бы совершенно этого ученика от дела Божия, как он нередко отвлекает людей от искания “единого на потребу”, а потому и не позволил ему отходить от Себя. Без сомнения, обязанность детей — повиноваться родителям, воздавать им почтение как при жизни, так и по смерти. Господь не разрушает этой близости; Он поучает только, что ради Евангелия должно все оставлять, когда того требуют обстоятельства; “единое на потребу” должно быть прежде всего”.[33]