Это было связано с немалыми трудностями. Как возвратить на свое место энергию в достаточном количестве в должное время, не выступая в роли вампира? Для этого мне пришлось соорудить количество тайных запасников энергии, но, естественно, все абсолютно предусмотреть мы не могли. Мы не в состоянии были предвидеть в мельчайших подробностях, что произойдет на борту этого корабля или в моем гостиничном номере в тот вечер, когда вы туда неожиданно нагрянули, или под рестораном “У Константина”.
Кроме того, если бы я располагал полным запасом энергии, когда приближался к этому кораблю, ее могли бы зарегистрировать ваши охранные системы. В этом случае вы тотчас же уничтожили бы мой крошечный автомобиль-звездолет.
Поэтому прежде всего мне понадобилось отправиться на метеорит и восстановить первоначальный контроль над своим собственным телом при посредстве медиума, который мой земной “альтер эго” назвал “комнатой с черной пустотой”.
Этот мой земной “альтер эго” доставил мне немало непредусмотренных хлопот. За три года он обрел значительную индивидуальность и появившиеся у него собственные мотивы поведения вызвали необходимость повторить эпизод с участием Патриции Унгарн и явиться ему в качестве еще одного, находящегося в том же мозгу разума, дабы убедить Ли, что он должен уступить. Остальное, разумеется, было уже только делом приобретения дополнительной жизненной энергии после вступления на борт вашего корабля, которой, — тут он поклонился слегка в сторону груды обмякших мускулов, представлявших из себя женское тело, — весьма щедро снабдила меня она.
Я объясняю все это, исходя из допущения, что ваш разум смирится с полным контролем над вами только в том случае, если налицо будет четкое понимание факта вашего поражения. Я обязан, следовательно, в заключение уведомить вас о том, что вам осталось прожить еще несколько дней, в течение которых вы мне будете помогать в установлении личного контакта с вашими друзьями. — Жестом руки он дал знать дриггам, что они свободны. — Возвращайтесь к своему обычному существованию. Мне еще нужно окончательно скоординировать взаимодействие обеих моих личностей, а это совершенно исключает ваше дальнейшее присутствие.
Дригги покинули комнату, сделав это весьма проворно, глаза их ничего не выражали. Два разума в одном теле теперь наедине.
Ли, Уильям Ли с планеты Земля, постепенно окончательно оправился после первоначального потрясения. Помещение, в котором он находился, было каким-то необычайно унылым, все в нем наводило беспросветную тоску, словно глядел он на окружающее глазами, которые больше уже не были его собственными!
Ему понадобилось большое усилие, чтобы прийти к решению — бороться до конца. Нечто чуждое мне пытается овладеть моим телом, подумал он. Все остальное — ложь, пустые слова.
Успокаивающая пульсация иного разума постепенно распространилась и на те укромные участки мозга, где еще теплилось его собственное, земное “я”. Кто-то внутри него убеждал его:
“Не ложь, а удивительная правда. Ты заживешь удивительной жизнью, нисколько не похожей на ту, что в своих ограниченных земным воображением мечтаниях ты мог бы себе представить. Ты должен смириться с высоким своим предназначением. Будь спокойнее, будь смелее, и твои муки превратятся в наслаждение”.
Спокойствие, однако, совсем пропало. Ум Ли-землянина затрепетал в своем темном углу, странным образом сознавая то страшное и неестественное давление, которое на него оказывал теснящий его со всех сторон неземной разум. Ли вновь испытывал ужас перед этим давящим его волю разумом, однако, напрягшись из последних сил, вернул себе способность трезво осмыслить происходящее, и тогда у него возникла его собственная мысль: вселившийся в него дьявол пытается уговорить, убедить его смириться, а это может означать только одно — его затрясло от зародившейся надежды — что его мучитель не сможет окончательно овладеть им без его добровольного согласия.
Нет, никогда и ни за что он не уступит кому бы то ни было!
“Подумай, — нашептывал ему чужой разум, — поразмысли хотя бы над тем, что коэффициент развития интеллекта у тебя будет равным тысяче двумстам, подумай о себе, как о существе, выполнившем до конца свое предназначение и теперь возвращающемся в свое нормальное состояние, в котором главное — ничем не ограниченное могущество и неисчерпаемые возможности. Ты был актером, полностью слившимся с исполняемой ролью, но спектакль окончен: ты теперь один в своей артистической уборной смываешь грим с лица; твое настроение, навеянное игрою в этом спектакле, все дальше уходит, уходит, уходит…”