Но вот как рассуждают политические умы. Генеральный прокурор договаривается о проведении выборов губернатора, которые будут проводиться через полтора года. По крайней мере, эти полтора года он будет непрерывно дергать этот город, говоря: «Вы незаконны», - хотя это не имеет никакого значения. Кто хочет быть законным? Только незаконные люди хотят стать законными. Если вы не преступник, вы вообще не думаете о законе; о законе думают только преступники.
Я никогда не задумывался в течение всей своей жизни о том, что должно быть законным, так как я никогда не совершал ничего незаконного.
Генеральный прокурор отлично знает, что он потерпит поражение, но единственное, чего он хочет, - это то, чтобы дело отложили, потянули время до выборов в губернаторы; а потом он закроет это дело. Ему нельзя позволить этого. Но так рассуждает политик: просто тянуть время, откладывать и откладывать; именно это он и делает. Дата рассмотрения нашего дела в суде продолжает откладываться; ему приходиться откладывать ее.
Нам все равно; фактически было бы прекрасно, если бы это было отложено на двадцать лет. Когда все будет закончено, мы останемся единственными людьми на земле. И тогда мы сможем впервые за все время сделать настоящую разумную конституцию.
Существующая сейчас американская конституция абсолютно ненормальна: «поиски счастья»? Никому никогда не удавалось найти его, а те, кто пытался, становились очень несчастными в жизни. Когда я учился в университете, я часто ходил на одну улицу, очень тихую, без уличного движения, потому что она заканчивалась тупиком и была длиной всего лишь в полторы мили: На ней было несколько прекрасных особняков для профессоров, но их было мало и они находились на большом расстоянии друг от друга. Это было тихое место, а по обеим сторонам улицы росли огромные деревья.
Я часто ходил по этой улице, но только тогда, когда шел дождь, так как, даже когда дождь прекращался, он продолжал идти по обеим сторонам улицы, благодаря этим огромным деревьям: вода продолжала капать с их листьев. Поэтому можно было убедиться в том, что даже если бы шел дождь, то он не прекращался бы какое-то время из-за того, что он уже не шел посредине улицы; вы могли бы всегда ощущать зависимость от этих деревьев. Я очень любил ходить туда во время дождя.
В последнем доме жил профессор физики. Его жена, дочь и сын привыкли ко мне: «Всякий раз, когда идет дождь, этот странный парень приходит сюда без зонтика и без причины, всего лишь потому, что здесь тупик и ему надо отсюда идти назад; поэтому всякий раз, когда шел дождь, они ждали меня на веранде, думая, что я обязательно появлюсь; и я неизменно появлялся. Они рассказывали профессору физики: «Сюда приходит без всякой нато причины и только тогда, когда идет дождь, странный студент с длинными волосами, бородой и в деревянных сандалиях, стук которых сообщает нам еще за полторы мили, что он идет. Он доходит до самого конца, останавливается там, а потом уходит, и мы не знаем, что он там делает».
Профессор спросил: «Вы уверены, что он'носит деревянные сандалии?»
Потом он сказал: «Я знаю его, потому что в нашем университете носит деревянные сандалии только один студент; я найду его».
Он спросил моего профессора - декана факультета: «Что за человек этот юноша?»
Мой профессор ответил: «Он очень странный тип. Мы еще не определили его точно, - но он не совсем нормальный».
Профессор физики, профессор Шривастава, был профессором здесь в Америке. Когда я был в Пуне, кто-то приехал из Америки и привез известие, что он встретил профессора Шривас-таву в Гарварде, где тот преподавал. Он сказал, что профессор шлет мне привет, что он помнит меня и помнит, как я приходил к его дому, когда шел дождь. Всю эту историю он рассказал одному американцу, который стал санньясином.
Услышав, что я ненормальный, профессор Шривастава удивился: «Ненормальный?»
Мой профессор сказал: «Не ниже нормали, а выше нормали. Таково его определение: он считает ненормальными всех -Будду, Иисуса, Лао-цзы, Конфуция, - а мы не можем спорить с ним, но он принадлежит к такому же типу людей».
Профессор заинтересовался еще больше. Он захотел, чтобы меня представили ему. Мой профессор, профессор Саксена сказал: «Почему вы ищете себе неприятности. Все мы здесь стараемся сделать так, чтобы он как-то закончил университет и отправился куда-нибудь еще».
Но Шривастава сказал: «Интересно и мне, и моей жене, и моим детям. Они все хотят увидеть его и познакомиться с ним». Итак, меня представили ему, и мы быстро подружились. Он был старым человеком, но ему понравилась моя идея, когда я ему объяснил: «Это такая радость - быть под небом, когда все небо выливается на тебя душем. Я чувствую себя таким счастливым, что мне это трудно описать.
Это на него так подействовало, что он сказал: «Тогда когда-нибудь я тоже хочу пойти с тобой. А ты действительно уверен, что ты испытываешь счастье?»
Я сказал: «Я абсолютно уверен, в этом нет сомнения; иначе, зачем бы я беспокоился и приходил на вашу улицу всякий раз, когда идет дождь?»
Склонившись к моему уху, он сказал очень конфиденциально: «Счастье меня тоже интересует».
Я сказал: «Тогда возникает небольшое затруднение. Вы можете пойти со мной, но я не могу вам что-либо гарантировать. Счастье приходит ко мне, но я его вовсе не ищу: это такая большая разница. Вы же будете постоянно оглядываться и думать: "Оно еще не пришло. Где же оно? Когда же оно придет?" Вам придется забыть о самой идее счастья».
Профессор Шривастава сказал: «Это странное условие. Я иду только для того, чтобы получить какое-то представление о счастье, как-то его испытать, а вы ставите мне очень странные условия с самого начала. Это похоже на шутку - надо забыть о самой идее счастья ».
«Но, - сказал я, - именно так это действует».
Он сказал: «Хорошо, я попытаюсь».
Я ответил: «Попытка - это не то; вам нужно просто забыть об этом».
Он ответил: «Хорошо, я забуду об этом».
Он пошел со мной. Время от времени я смотрел на его лицо.
Он чувствовал себя очень несчастным, более несчастным, чем когда-либо, потому что все профессора, их жены, их дети смотрели из окон: «Этот молодой человек привел с собой этого старого дурака. Почему он бродит под дождем? Он может заболеть пневмонией, получить осложнение... Этот молодой человек достаточно здоров, он может делать такие вещи, но почему это делает этот дурак?»
Когда мы дошли до конца под стук моих сандалий, его семья выбежала из дома, чтобы посмотреть на нас. И когда они увидели, когда его жена увидела, что ее муж стоит рядом со мной в конце дороги, которая заканчивалась очень глубоким обрывом, они не могли поверить своим глазам. Что случилось? Может быть я попросил его поискать что-то там, в долине? Они все вышли из дому. Конечно, у всех были зонтики и плащи; они подошли к нам И дети спросили: «Папа, что ты ищешь?»
Профессор Шривастава сказал: «Помолчите. Это еще до сих пор не произошло, а если вы упомянете это, то вот он скажет: "Ты нарушил условие"».
Я сказал: «Условие уже нарушено. Я наблюдал за вами всю Дорогу: вы чувствовали себя несчастным, более несчастным, чем когда бы то ни было; я вижу, вы несчастный человек».
Профессора все несчастные люди. Такова их профессия. Она заставляет их быть серьезными, глубоко погруженными в размышления. Профессионально это помогает.
Я сказал: «Я всю дорогу за вами наблюдал: вы очень несчастны».
Он сказал: «Я очень старался не помнить о счастье, но что же делать? Эта мысль возвращалась ко мне снова и снова». Это, то есть мысль о том, что я могу потерять его из-за того, что условие не будет выполнено, делало меня еще более несчастным ».
Я сказал: «Не только вы потеряли счастье, но вы разрушили и мое, так как плохо быть в компании с не своим человеком. Есть такая пословица: тебя можно узнать по тому, кто с тобой. Впервые счастье не снизошло на меня - из-за вас».
Он сказал своей жене: «Ты только послушай: вместо того, чтобы я жаловался на него, он жалуется на меня в связи с тем, что счастье его пропало». Его жена сказала: «Как бы там ни было, оба заходите в дом и выпейте по чашке чаю. Он пришел сюда впервые', а мы всегда хотели пригласить его, но мы думали, что мы не знаем, кто он, что он за человек - сумасшедший или очень умный. Но то, что он не сумасшедший - это точно». Профессор Шривастава сказал: «Нет, он все-таки сумасшедший, и из меня он сделал дурака, потому что завтра весь университет будет у меня спрашивать: "Что вы делали под дождем, ведь у вас есть машина?"»