Письмо Альберта Эйнштейна — один из наиболее значимых исторических документов. Рузвельт тут же ухватился за него. Немедленно началась работа, и хотя к тому времени, когда атомные бомбы были готовы, война уже заканчивалась… Это нечто такое, что необходимо понять: война заканчивалась; Германия проигрывала войну, Япония проигрывала войну. Еще пятнадцать дней, и война была бы закончена. Но Рузвельт торопился; прежде чем она закончится, надо было сбросить атомную бомбу — только посмотрите, «как мы сильны, и мы доказали, что вы совершенно бессильны».
Это не решало исход войны, совершенно не решало. Все генералы, которые участвовали в войне, были удивлены тем, что надо было использовать атомную бомбу, поскольку окончание войны было вопросом, максимум, двух недель; это уже был оцененный период времени. «Зачем так спешить? Если мы воевали в течение пяти лет и через две недели война закончится, то пусть она закончится, по крайней мере, гуманным путем, по крайней мере, тем путем, каким она всегда заканчивалась. Не превращайте ее в нечто более негуманное».
Но Трумэн, который сменил Рузвельта, а также другие люди, находившиеся у власти, имевшие в своих руках атомную бомбу, не могли ждать. Это было не такое время, чтобы ждать, так как если бы они прождали еще две недели, то где бы они испытали атомную бомбу? Где бы они увидели величие своей власти? И как они продемонстрировали бы этим врагам, с которыми сражались, что раз и навсегда нужно решить, кто наиболее могущественен.
Атомная бомба была сброшена на Хиросиму и Нагасаки, на два японских города, абсолютно без всякой причины — совершенно без военной причины. Причина была психологическая, политическая.
У Альберта Эйнштейна был величайший шок, так как он думал, что создает атомную энергию в ситуации, когда другая сторона тоже создавала такую же энергию, — тогда мы понесли бы потери. И тогда это была мера защиты. Он думал, что это была мера защиты. В действительности Германии и Японии достаточно было понять: «С нами покончено». Не было необходимости разрушать два прекрасных города.
В течение секунд город с населением в сто тысяч человек буквально испарился, а за мгновение до этого там бурлила жизнь. Я видел фотографию… один из моих друзей прислал несколько фотографий Нагасаки и Хиросимы. На одной из фотографий изображен школьник, может быть, второклассник или третьеклассник, с портфелем, взбирающийся по ступенькам. Наверху — его класс. В этот момент атомная бомба упала на Хиросиму. Мальчик с портфелем и книгами полностью сгорел и прилип к стене. С портфелем, с книгами, все его тело сгорело как уголь и как смола прилипло — одна нога приподнята, чтобы взобраться на верхнюю ступеньку, но внезапно все остановилось.
В этот самый момент более двухсот тысяч людей в обоих городах остановились. И эти люди не были военными преступниками, они не были солдатами; они никоим образом не были связаны с войной. Они были гражданскими людьми — дети, женщины, старики, неродившиеся дети. В чем было их преступление? За что они были наказаны?
Есть ли сейчас хотя бы один идиот-индус в мире, который может сказать, что эти люди были наказаны согласно их карме, заработанной в прошлой жизни? И как вы объясните, что двести тысяч людей заработали в точности одно и то же наказание в своих прошлых жизнях? И они все вместе собрались в Хиросиме и Нагасаки в один и тот же момент для того, чтобы пострадать за свои кармы, за свой злой поступок? Это похоже на сущий абсурд. Они страдают не от своих карм, они страдают от карм политиков.
Альберт Эйнштейн писал в своем дневнике: «Если бы я знал, что это будет результатом моей деятельности, работы всей моей жизни, то я никогда бы не стал физиком. И если для меня будет другая жизнь, то я молю Бога: „Пожалуйста, сделай меня водопроводчиком, а не физиком“».
Несомненно, что то, что он сделал, было громадным актом созидательности, не имеющим себе равного во всей истории. Он узнал самую большую тайну в объективном мире. Действительно, он раскрыл половину тайны; вторая половина — это живая клетка человеческого тела.
В вещах это мертвая клетка, атом, который ему удалось расщепить. И при расщеплении его образуется так много энергии — при расщеплении такого маленького атома. Невозможно увидеть его невооруженным глазом, невозможно увидеть его с помощью каких-либо технических средств; его только предполагают, он только в вычислениях. Он только риторическая фигура; вы не можете точно указать, где он находится, что это такое.