Он сказал: «Никто не спрашивал меня; и не только это, я сам никогда не думал об этом: ведь точно, если что-то совершенно, то оно должно быть мертво. Все живое должно быть несовершенно. Эта идея никогда не приходила мне в голову. Поэтому, пожалуйста, дайте мне время».
Я сказал: «Вы можете располагать таким временем, каким захотите. Я буду приходить каждый день и задавать тот же вопрос». И так продолжалось пять, шесть дней. Каждый день я упорно приходил на занятия, он кивал, и я поднимался и говорил: «Мой вопрос».
И он сказал: «Пожалуйста, простите меня. Я не могу решить. Оба подхода одинаково трудны. Я не могу сказать, что Бог несовершенен; я не могу сказать, что Бог мертв. Но вы завоевали мое сердце».
Он перенес мои вещи из общежития в свой дом. Он сказал:
«Достаточно, вы не можете жить в общежитии. Вы должны жить с моей семьей, со мной. Я многому могу научиться от вас, поскольку такой простой вопрос никогда не приходил мне в голову. Вы перечеркнули все мои степени».
Я жил с ним почти шесть месяцев, пока он не перевелся в другой университет. Он хотел перевести с собой и меня, но мой заместитель декана отказал. Он сказал: «Профессор Рой, вы можете ехать. Профессора приходят и уходят, но мы не сможем найти другого такого студента. Поэтому я не собираюсь отдавать ему его документы и не собираюсь разрешать ему покинуть университет. И я напишу в ваш университет, куда вы направляетесь, что моего студента не следует принимать туда».
Но он продолжал любить меня. Это редкое явление: он почти каждый месяц приезжал из своего университета повидаться со мной, почти за две тысячи миль от моего университета. Но он, по крайней мере, раз в месяц упорно приезжал повидаться со мной, просто посидеть со мной. Он сказал мне:
«Сейчас я получаю более высокую плату, и там все более удобно, но я скучаю без вас. Занятия кажутся мертвыми. Никто, как вы, не задает таких вопросов, на которые нельзя ответить».
Я сказал ему: «Это соглашение между вами и мной, что я могу называть вопросом только тот вопрос, на который нельзя ответить. Если на него можно ответить, что же это за вопрос?»
Бог совершенный, абсолютный, всемогущий, вездесущий, всеведущий — эти слова использовались всеми религиями для Бога — мертв, не может жить, не может дышать. Нет, я отвергаю такого Бога, поскольку с таким мертвым богом будет мертва и вся вселенная.
Божественность — это совершенно иное измерение.
Тогда и зелень дерева, и цветение розы, и полет птицы - все является частью ее.
Тогда Бог не отделен от вселенной. Тогда Он — сама душа вселенной.
Тогда вселенная вибрирует, пульсирует, дышит... божественностью.
Поэтому я не атеист, но я и не теист. Имеется также третий термин — «агностик». Сократ, Бертран Рассел, люди, подобные им, — агностики. Агностик — это тот, кто говорит: «Я не знаю, есть Бог или его нет».
Эти агностики, по крайней мере, более честные, чем ваши так называемые теисты в церквях, синагогах, храмах, мечетях — все обманщики и лицемеры, не знающие, что есть Бог, и все же поклоняющиеся ему. Их сердца пусты, их молитвы ложны, они не осознают, что говорят и делают. Они просто подражают своим предкам; они просто куклы в руках традиции.
Они загипнотизированы своим обществом, культурой, цивилизацией; они обусловлены преподавателями, священниками, родителями. То, что они говорят, — не их собственное, оно заимствовано.
Мне вспомнился один из моих друзей. Он был средним человеческим существом, я имею в виду — просто идиотом. Все студенты постоянно говорили о девушках, о том и о другом, они спрашивали и его, — а он был очень трусливым, нервным... Вы не можете понять индийских условий. Даже в университете девушки и юноши сидят отдельно. Они не могут открыто разговаривать, они не могут открыто встречаться... Но его сердце билось; наступал соответствующий возраст. Однажды он пришел ко мне, поскольку он думал, что я был единственным человеком, который никогда не смеялся над ним, который никогда не шутил по поводу его нервности, по поводу того, что, увидев девушку, он начинает дрожать — на самом деле дрожать, можно было видеть его трясущуюся пижаму — и покрываться потом. Даже зимой в холод он покрывался потом.
Он пришел ко мне, закрыл дверь и сказал: «Только ты можешь помочь мне. Что мне делать? Я хотел бы полюбить девушку, но я не могу сказать девушке даже одного слова. Внезапно я теряю голос, начинаю дрожать и покрываться потом». Поэтому я должен был подготовить его.
Я знал девушку из моего класса и сказал ей: «Ты должна немного помочь этому бедному человеку. Поэтому будь немного доброй и сострадательной и, когда он покрывается потом, не обращай внимания. Лучше ты скажи: «Люди говорят, что ты начинаешь потеть, когда видишь девушку, но сейчас ты не потеешь, а я девушка, ты не забыл, и ты не трясешься...» Он будет трястись, но ты должна говорить: «Ты не трясешься».
Я писал для него любовные письма, а он посылал их. Девушка была подготовлена мной, и поскольку я просил ее, она отвечала ему. Она отвечала на письма, и он бежал ко мне показать ответы. Он был так счастлив этими письмами. И наконец я сказал ему: «Теперь надо начать самому. Как долго буду я писать за тебя эти письма? И знаешь, то ее письмо написал тоже я... потому что девушка говорит: «Я не люблю его, как я могу писать? Поэтому напиши, пожалуйста, и это!» И она показывает мне твое письмо, а ты показываешь мне ее письмо, и я один пишу оба письма!»
Это фальшивое дело, это любовное приключение... но именно это и происходит во всех синагогах, храмах, церквях.
Ваши молитвы написаны кем-то другим, возможно, тысячи лет назад. Они не являются частью вашего существа; они не возникли в вас. Они не несут никакой вашей любви. Они не хранят биения вашего сердца.
Вы не знаете, к кому адресуетесь, существует ли кто-нибудь на другой стороне или нет. В той же самой книге, откуда вы взяли молитву, написано: «Он существует».
Это порочный круг. Одна и та же книга говорит, что Бог есть, одна и та же книга дает вам молитву, одна и та же книга говорит, что если вы совершите эту молитву, то получите ответ.
И если вы по-настоящему загипнотизированы, — а загипнотизированы миллионы, почти все, — вы начнете принимать ответ, один и тот же ответ.
Индус принимает не тот ответ, что христианин. Странно — никогда не возникает ни единой ошибки? Христианин получает христианский ответ. Вопрос заимствуется, ответ заимствуется; молитва — чья-то чужая, ответ — чей-то чужой;