Когда отстранение получилось, когда хотя бы на единое мгновение вы стали сторонним наблюдателем, тогда вы знаете, как становиться наблюдателем - наблюдателем, сидящим на холме, далеко в стороне. А весь ум пребывает глубоко внизу, в темной долине, и вам ничего не нужно с ним делать.
Самое странное свойство ума заключается в том, что, когда вы начинаете за ним наблюдать, он начинает исчезать. Как свет рассеивает тьму, так и наблюдение рассеивает ум - со всеми его мыслями, со всеми его приспособлениями.
Итак, медитация - это просто наблюдение, осознавание. И то, что открывается при медитации, не имеет ничего общего с измышлением, выдумыванием. Медитация ничего не измышляет; она просто открывает то, что есть.
А что же есть? Вы входите и обнаруживаете бесконечную пустоту, так потрясающе красивую, такую безмолвную, такую полную света, благоухания, словно вы вошли в царство Божье.
Я так и называю это - вы вошли в божественное.
И, раз побывав в этом пространстве, вы выходите оттуда совершенно новым человеком, новой личностью. Теперь вы нашли свое подлинное лицо. Все маски исчезли.
Вы вернетесь в тот же самый мир, но ваша жизнь будет уже другой.
Вы будете жить среди тех же самых людей, но относиться к ним будете иначе, будете иметь к ним другой подход.
Вы будете подобно лотосу: в воде, однако совершенно воды не касаясь.
Религия – это открытие цветка лотоса внутри вас.
18 ноября 1984
Бхагаван, являетесь ли Вы учителем мира?
Прежде всего, я даже не школьный учитель, не преподаватель, а вы спрашиваете, являюсь ли я учителем мира.
Но эта глупая идея - быть учителем мира - является очень древней в Индии. Шанкара, Рамануджа, Валлабха, Нимбакара, сотни других людей на протяжении веков провозглашали себя учителями мира. Странно... они никогда не выходили даже за пределы своих маленьких государств, не то чтобы ходить по всей Индии. Они ничего не знали о мире, но провозглашали себя учителями мира.
Мир о них ничего не знает. Мир не признает их. Как они могут быть учителями мира? Но они нашли тому логическое обоснование, и все приняли это обоснование. Таким обоснованием стало следующее: всякого, кто побеждает в споре по теологическим, философским вопросам, в интерпретации так называемых священных текстов, всякого, кто побеждает в таких состязаниях, проигравшая сторона признает своим учителем. И тогда победитель идет по всей стране, вызывая на состязание всякого, кто претендует на звание учителя мира. Побежденный, конечно, вынужден признать победителя учителем мира. Побежденный должен следовать за победителем в качестве ученика.
Эти люди использовали простые лингвистические, логические дискуссии для решения вопроса о том, кто является учителем мира. Но выиграть в логическом споре - это детская игра. Вам можно не иметь никаких переживаний, вам просто нужно быть хорошим логиком. Вы можете ничего не знать о том, что есть истина, вы просто хорошо умеете спорить. Это совершенно различные свойства.
В Греции такие люди назывались софистами. С течением времени они были осуждены; но вначале они были такими же уважаемыми, как и учителя мира в Индии. Работой софистов было спорить и учить, как спорить. А ведь аргументирование - это просто игра, совсем как шахматы. Она не имеет ничего общего с истиной. Еще никто не достиг истины с помощью аргументации. Да, вы можете победить кого-то. Вы можете даже победить человека, имевшего переживание. Если вы достаточно ясно выражаетесь и себе в поддержку можете призвать язык и логику, то это нетрудно. В то время, когда Сократ вышел на греческую сцену, софисты там были повсюду. Именно Сократ был тем, кто осудил софистику. Он сказал: «Я могу спорить от лица любой из сторон. Скажите, на какой стороне мне быть: на стороне Бога или против Бога, - я могу спорить от лица любой из сторон и выиграю спор». И он показал это. Он спорил от лица обеих сторон и побеждал на стороне и тех и других. И он первым сказал: «Какой смысл во всей этой аргументации?»
Я все это знаю, поскольку так случалось и со мной. Когда я был студентом университета, я любил только одну игру, и этой игрой был спор. Я ненавидел все другие игры, поскольку все они казались мне очень детскими. Если вы знаете искусство спора, то нет игры, которая могла бы сравниться с ним. Я переезжал из одного университета в другой для участия в дебатах, в состязаниях по ораторскому искусству.
Это случилось в университете Наджпура... Обычно выходили два человека: я и еще один человек; один из нас был за, а другой против того предмета, который выставлялся в качестве объекта спора. В тот раз человек, который должен был выступать против предмета спора, неожиданно заболел. Было уже пора отправляться в университетскую аудиторию, а у него вдруг случилось расстройство желудка. Он сказал: «Невозможно; я не могу справиться с этим, я не могу идти, я не продержусь в аудитории и пяти минут, как вынужден буду бежать в туалет... Как я пробуду там непрерывно три или четыре часа? И никто не знает, когда наступит наша очередь... невозможно».
Поэтому я сказал: «Не беспокойся. Об этом позабочусь я».
Он сказал: «Как ты собираешься позаботиться об этом?»
Я сказал: «Увидишь».
Я должен был выступать за предмет спора. Это было моим постоянным подходом, кто бы ни выступал против меня... Состязание, прежде всего, проводилось среди колледжей-участников - нужно было победить во всех таких состязаниях, - затем состязание проводилось в рамках университета, нужно было выиграть и его. Потом от каждого университета выбиралось по одному человеку. Они решали, кто из них будет за, а кто против. Это всегда было большой проблемой, поскольку люди, естественно, хотели выступать на более сильной стороне.
Для меня это никогда не было проблемой. Я всегда говорил: «Выбирайте себе сторону, какую хотите, оставшаяся будет моей».
«Но, - говорили они, - так не бывает. Мы должны тянуть жребий, кто за, кто против, или пойдем к вице-канцлеру, чтобы он решил. Тебе все так просто, ты даешь нам возможность выбирать. В чем тут секрет?»