Большая часть законов, однако, не провозглашалась всему народу устно, и, насколько нам известно, изначально они не были записаны на каменных скрижалях. Когда окончился ритуал заключения завета (Исх. 24, 12–18), Моисей снова взошел на гору. Вместо себя он оставил в стане Аарона и Ора, чтобы они решали все споры в его отсутствие. Слава Господня, подобная огню поедающему, и облако, в которое была погружена гора, были видны всем без исключения. По прошествии шести дней Господь призвал Моисея из облака. Тот взошел на гору и оставался там сорок дней и сорок ночей. Столь долгое отсутствие пророка встревожило все собрание (Исх. 32, 1). Моисей же тем временем получил от Бога наставления в отношении плана постройки святилища и его внутреннего убранства. Позднее автор Послания к Евреям истолкует это так, что Моисей, будучи на горе, видел истинное, небесное святилище, в котором обитает Сам Бог.[42] Это же явствует и из повествования Книги Исход. «И устроят они Мне святилище, и буду обитать посреди их. Все, как Я показываю тебе, и образец скинии и образец всех сосудов ее; так и сделайте».[43] На горе Моисей узрел в истинном виде то, что Израиль впоследствии будет почитать с помощью символов и образов — золота, серебра, дерева ситтим, бронзы, виссона, козьих шкур, драгоценных камней и т. п. Путь к Богу необходимо было изобразить в конкретной форме, чтобы Израиль посредством богослужебных ритуалов мог постичь смысл небесных тайн. Видение Моисея послужило началом так называемых обрядовых законов. Увиденная пророком небесная скиния дала Израилю утвержденный Богом образец устроения земного святилища, священства и особых богослужебных ритуалов, описанных по большей части в Исходе, а также в нескольких главах Книги Левит.[44]
Необходимо также отметить, что законы, полученные Моисеем в результате сорокадневного пребывания на Синае, не несли с собой принципиально новой религиозной символики. Как в настоящее время общепринятые церковные термины, такие как, например, «старейшина», «Крещение», «купель», «кафедра» и т. п., употребляются самыми разными религиозными группами, так и элементы символического изображения небесного святилища, введенные Моисеем — жертвенники, различные виды приношений, фимиам, ефод и т. п. — были широко распространены в древнем мире и хорошо известны языческим народам, окружавшим Израиль. Впрочем, каждая религиозная группа придает богословским терминам свой смысл и вкладывает в них собственное богословское содержание. Культовые термины, употребляемые в Израиле, использовались также в Угарите, древнеханаанском городе, расположенном в Леванте. Хананеи, так же как израильтяне, пользовались такими терминами как «мирная жертва», «всесожжение», «хлебное приношение». Однако не заметить разницы между религиозной системой израильтян и ханаанскими культами почти невозможно. Пятикнижие действительно запрещает использование некоторых религиозных символов, таких как, например, изображения Астарты, в силу того, что они слишком конкретны (и, возможно, даже непристойны) и несут в себе нежелательную религиозную коннотацию. И все же Моисей при описании увиденной им небесной реальности прибегнул к общепринятой культовой символике древнего Востока и сделал это без особых колебаний. При этом он воспользовался лишь теми символами, которые лучше всего отражали увиденные им духовные истины.
Также следует сказать, что целью культовых обрядов было не только изображение небесной реальности, но и обозначение чудесных избавлений израильского народа, соделанных рукой Всемогущего Бога. В Исх. 13, например, Израиль получает от Бога повеление соблюдать праздник опресноков и искупления первенцев. И то, и другое имеет отношение к чудесному избавлению народа Божьего из Египта, которому все израильтяне были свидетелями; обе части этого праздника предназначались для наставления грядущих поколений. В результате соблюдения культовых обрядов опыт чудесного избавления из земли рабства стал неотъемлемой чертой израильского менталитета, «дабы закон Господень был в устах твоих». В этом смысле подобные праздники тоже относились к «закону Господа» (Исх. 13, 9) и включались в канон.
42
См. Евр. 8,1–5. Ср. A. Т. Hanson, "The Midrash in II Corinthians 3: A Reconsideration,"