Начнем с так называемой поэмы Эрры, но не потому, что это древнейшее из дошедших до нас письменных свидетельств, а потому что она представляет собой убедительное текстовое доказательство формирования древних канонов. Из всех сохранившихся небиблейских свидетельств в этой поэме теория формирования канонов отражена наиболее полно. Поэма состоит из семисот пятидесяти строк, приписываемых аккадскому богу Эрре. Написание поэмы датируется примерно XII — VIII вв. до н. э.[4] Эпилог, небольшое примечание в конце поэмы, гласит, что ее записал и размножил книжник по имени Кабти–илани–Мардук, и что он не прибавил к ней ни единого слова, и не пропустил ни единой строки из того, что было открыто ему богом. После написания это откровение было принесено в храм бога Эрры. Далее мы приводим фрагмент эпилога:
Составителем этой таблички был Кабти–илани–Мардук, сын Дабиби: (бог) ниспослал ему это откровение во время ночи и утром, когда он пересказал его, не пропустив ни единой (строки), не добавив ни единой строки (от себя). Книжник, сохранивший в памяти эти слова, избежит вражеской страны (и) будет почитаем в своей собственной. В святилище (тех) мудрецов, которые постоянно поминают мое имя, я дарую им мудрость. Дому, в котором хранится эта табличка…
В вышеприведенном фрагменте присутствуют указания почти на все элементы ветхозаветного канона: (1) божество говорит, и его слова записываются; (2) слова бога передаются переписчиками с точностью и скрупулезностью; (3) соблюдающим слова бога обещается благословение, а не соблюдающим — проклятие, что подразумевает власть этого бога над человеком; (4) слова бога хранятся в святилище. Эти же компоненты можно найти и во многих других свидетельствах ближневосточной литературы. Из всего вышесказанного можно сделать несколько выводов.
(1) Многие народы античного мира верили, что бог ниспослал им особые откровения, впоследствии ими записанные, и что они имеют в этих записях подлинное слово от бога. Такие представления, судя по всему, были широко распространены в древнем мире. В большинстве рукописей древнего Египта и Месопотамии мы находим однозначные заявления о том, что эти тексты являются словом того или иного божества. Например, в гимне «Амон, единый Бог», написанном во время правления XIX египетской династии (1314–1194 гг. до н. э.), утверждается, что эти слова были посланы с неба, услышаны в Гелиополисе и составлены в единое послание богом Тотом[5]. В начале другого гимна, который назывался «Победоносный царь» и был написан для воспевания победы Тутмоса III (1504— 1450 гг. до н. э.), говорится, что это слова Амона–Ра, владыки тронов Обеих Земель.[6]
Тексты пирамид, начертания, вырезанные на стенах древнеегипетских усыпальниц и представляющие собой старейший свод египетской религиозной литературы, содержат цитаты, приписываемые непосредственно божествам. Также и погребальные тексты древней Книги мертвых сопровождались начертаниями, вырезанными на отдельных плитах, которые были расположены под изображением того бога, который претендовал на их авторство.[7]
Следует упомянуть также египетскую сказку заклинаний, повествующую о попытке Сетне Хаемуаса, четвертого сына Рамсеса II, овладеть магической книгой, которая, согласно верованиям, была написана богом Тотом. Хотя Сетне это не удается, в целом сказка является достаточным свидетельством в пользу того, что вышеупомянутая книга считалась книгой от бога, открывающей тайну жизни, в которую были посвящены только боги.[8]
Месопотамские рукописи по большей части свидетельствуют о том же. Одно из древних посланий гласит, что бог Ашшур передал свои слова во сне Сеннахириму, а о «пророчестве Нинлиль» утверждается, что оно является истинным словом (богини) Нинлиль к царю. В другом письме провидец передает слова богини Иштар, услышанные им в ночном видении, очень похожем на вышеупомянутое видение Кабти–илани–Мардука, который также получил свое откровение в ночное время и записал его на табличке.[9]
(2) Особенности записи и перезаписи религиозных и светских документов, особенно в Месопотамии, свидетельствуют об еще одном существенном элементе канона — скрупулезности переписчиков. В своей книге «Древняя Месопотамия» А. Лео Оппенхейм приводит следующий комментарий: «Умение точно копировать исходные тексты, из которых составлялась традиция, считалось неотъемлемой частью профессиональной подготовки переписчиков».[10] Оппенхейм также утверждает, что непрерывность религиозной традиции обеспечивалась не усилиями священства, а исключительно верностью переписчиков, воспроизводивших тексты с точностью и доскональностью. Такое «замораживание» священной традиции, как утверждает Оппенхейм, — практика, которая, с его точки зрения, ведет свою историю с третьей четверти второго тысячелетия до нашей эры, — имело своей целью «поставить предел гипертрофированному росту письменного предания под влиянием внутренних факторов и, в частности, не позволить богословам «перекраивать» священную историю посредством исследований и приукрашиваний, которые в конечном итоге вели к ее уничтожению».[11] Иными словами, скрупулезное и тщательное переписывание религиозных текстов было способом консервирования религиозной традиции. К этой школе переписчиков, несомненно, относился и автор поэмы Эрры, ибо он сказал, что «не прибавил к ней ни единого слова, и не пропустил ни единой строки из того, что было открыто ему богом». В списках ритуалов, сделанных не ранее периода Селевкидов, содержатся колофоны, гласящие: «Переписано с древних табличек, проверено и перепроверено».[12] Эта традиция, вне всякого сомнения, существовала еще с незапамятных времен. Что касается египетской литературы, то и в ней мы находим достаточно свидетельств о скрупулезности переписчиков. В известном египетском тексте «Сказка о двух братьях» к Тоту обращаются с молитвой о том, чтобы он сам стал покровителем этой работы, дабы никто не осмелился изменить ее текст под страхом навлечения на себя божественного гнева. Список фрагмента из Книги мертвых, «Погребальный папирус Иуйя», датируемый временем правления XVIII династии (1575–1308 гг. до н. э.), в самом конце гласит: «Это конец (книги); от начала до конца она в том виде, в каком была написана; каждая ее часть была извлечена, проверена, изучена и взвешена». Как говорил Е. Нэвилл (Е. Naville) в своем комментарии: «По всей видимости, автор списка хотел уверить нас в том, что текст полностью соответствует подлиннику».[13] Цитата подобного рода указывает на то, что практика тщательнейшего воспроизведения оригинала высоко ценилась переписчиками.
4
Вопрос о разнящихся датировках книги подробно анализируется в работе: L. Cagni,
5
ANET, pp. 368–69. Тот был египетским богом письменности. В знаменитом гимне Осирису сказано: «Ра возгласил; Тот записал».
Miriam Lichtheim,
6
ANET, p. 373. Добавьте к этому речь, записанную как благословение в адрес царя, в которой содержатся слова, непосредственно приписываемые богу (М. Lichtheim,
7
R. О. Faulkner,
8
Miriam Lichtheim,
9
ANET, pp. 450–451. См. также Leo A. Oppenheim,
10
L. Oppenheim,
12
ANET, pp. 336, 338, 342. Ср. также комментарии В. Д. Мартина (W. J. Martin), сделанные им в ходе VI Чтений памяти Кэмпбела Моргана (Campbell Morgan). В своих комментариях он упоминает о том, что Ашшурбанипал содержал у себя особых писцов, которые с самой юности были наставляемы в науке переписывания текстов. «Правильность этого вывода подтверждается высокой степенью точности, которую мы наблюдаем в списках отдельных частей кодскса Хаммурапи (который сам по себе является списком, сделанным в 1750 г. до н. э.)». W. J. Martin,
13
Edouard Naville,