— Брошу, милок, брошу… Вот те истинный крест.
— Да ладно, не божись. Лучше расскажи, как к тебе эти книжки попали.
— Давнее это дело. Еще при моем деде Евсее произошло. В стране вроде тогда все утихомирилось, поэтому путников, если попросятся переночевать, пускали без особой опаски. Вот так вечером и постучался он. Кто он? Да кто ж его знает. По виду, вроде, не наш. То ли цыган, то ли татарин. И молился перед сном по-своему. Ну, постелили ему на лавке. Под голову он вот этот сверток положил. По-нашему гутарил плохо, но понять можно было. Всю ночь не спал, ворочался на лавке. А под утро поднял Евсея и давай ему каяться. Что совершил, мол, великий грех перед своими братьями, похитил великие святыни. Да вот спохватился, сбежал от лихих людей, сейчас они его ищут. Чувствую, мол, что скоро будут здесь. А эти святыни, что у него в свертке, никак не должны попасть им в руки. Ну, и попросил Евсея, помоги, мол, спасти душу. Наверно, Евсей ему бы отказал, но, коль разговор зашел о душе, здесь уже другой расклад. Дед мой был глубоко верующим человеком, и спасение души для него много значило… Короче, принял он обет хранить эти непонятные святыни, повторил какие-то слова за пришельцем — и стал с тех пор хранителем этого свертка. Сразу после этого чужеземец ушел, а наутро за околицей поднялась стрельба. Потом возили по станице телегу с телом, хотели, чтоб кто-то опознал. Но Евсей, если уже дал клятву, никогда ее не нарушит. Кремень был мужик, Царство ему Небесное… Потом сверток перешел к моему отцу, Матвею. Ну, а он уж передал мне — сыновей-то у него не было. А я не знала, кому передать — внук один, да и тот неказистый, хранить не будет… Спасибо, мил человек, пришел ты и избавил меня от этой непосильной ноши.
Они немного помолчали.
— Ну, ладно, спасибо, бабушка, что сохранила все. Мне пора.
— И куда же это ты торопишься? — Неожиданно прозвучал за спиной чей-то мужской молодой голос.
— Ой, внучек, немного невовремя ты. Сейчас этот человек уйдет, и мы с тобой будем чай пить.
— Какой чай, ептыть? Тебя грабят, а ты нюни распускаешь!
— Он не грабитель, Ваня. Он забрал то, что ему издавна принадлежит.
— Да? А это мы сейчас посмотрим… Так, очень медленно поворачиваемся, руки держать в пределах видимости!
Щелкнул спускаемый предохранитель. Виктор повернулся. У порога стоял молодой человек лет двадцати пяти, веснушчатый, с пухлыми щеками, в милицейской форме с погонами старшего лейтенанта. В руке он держал взведенный пистолет.
— Баба Дуся, вижу, он тебе голову порядочно заморочил. А мне твои соседи позвонили, мол, к бабушке какой-то странный пришелец явился. Вот я и решил проверить… Василь!
В дверях показалось смуглое юношеское лицо.
— Проверь-ка вокруг дома, нет ли еще кого.
— Есть!
— А ты не вздумай дергаться, пулю сразу схлопочешь!
— Да я и не дергаюсь.
— Поговори мне еще… Так, очень медленно протягивай руки вперед, сейчас я тебе браслетики застегну, а потом и поговорим.
Старушка попыталась вмешаться.
— Ванечка, не делай этого.
— А ты помолчи, старая хрычовка! Утаила от меня такие книги, а теперь какому-то проходимцу готова их отдать.
Виктору было немного жаль этого парня. Убивать его не хотелось, но на какую дозу рассчитан заряд парализатора, спрятанного в рукаве рубашки, он не знал. Однако выбора не было. Он протянул руки. Едва старлей их коснулся, по телу его прошла судорога, глаза закатились под лоб, и он мешком повалился набок.
Повернувшись, Виктор зажал рот старушке, уже готовой закричать.
— Спокойно, бабушка! Он немного полежит, отдохнет, а потом придет в себя.
Он сам не верил своим словам, пока не проверил у парня пульс. Тот медленно, но бился.
— Ну, вот, все нормально. Соберись, бабушка, с силами и позови сюда Василя.
Старушка кивнула.
Она подошла к двери и надтреснутым голосом проскрипела:
— Василь, подь-ка сюда, Ваня тебя зовет!
Немного погодя, в дверь сначала сунулся ствол автомата, а потом и сам Василь. Виктор слегка коснулся его запястья и затащил сразу обмякшее тело в дом.
— Извини, бабушка, что так получилось, но, видит Бог, я этого не хотел. Впрочем, как я уже сказал, им это ничем не грозит.
Он аккуратно завернул все книги в те же ветхие тряпки и достал «трубку Кришны». Вокруг уже начал клубиться знакомый туман, когда Виктор боковым зрением увидел появившейся в дверном проеме черный зрачок автоматного ствола. Понимая, что не успевает, он прыгнул под стол, одновременно направив парализатор в сторону двери и включая его на полную мощность.
Сухой стук автоматной очереди — и веер пронесшихся по дому пуль. И — шум упавшего за дверью тела.