Захватчики пересекли Пиренеи и вторглись в Испанию, а после перебрались в Африку через Гибралтар. Святой Августин умер во время осады его родного североафриканского города Хиппо. Британия была отрезана от империи и потеряна навсегда. Готы по-прежнему искали себе пристанище и, очутившись в Италии, в 410 году потрясли мир грабежом самого Вечного города. И хотя их изгнали через три дня после этого события, римляне, да и все жители империи ощутили, что мировая столица больше не является неприкосновенной.
Варвары начали обживать новые земли и управлять большими территориями в Западной Европе. Неспособные противостоять завоевателям и отчаявшиеся западные императоры старались подкупить вождей племён, ограничить их власть теми или иными регионами и натравить одних варваров на других. Однако императорский двор в Риме не мог гарантировать даже собственную безопасность и переехал сначала в Милан, а затем в Равенну, римскую морскую базу на заболоченных берегах Адриатического моря. Вестготы к тому времени уже заняли Юго-Западную Галлию и Испанию, бургунды овладели Восточной Галлией, аланы — долиной реки Луары, а вандалы обосновались в Северной Африке. Языческая религия варваров всё чаще смешивалась с христианством, покидая густые чащи старых суеверий. В Европе стали распространяться христианские ереси — закономерные последствия этого сочетания с язычеством. Новые дороги не строились, а старые пришли в упадок и начали разрушаться, преступность росла, налоги перестали платить, некоторые блестящие умы своего времени удалились в монастырь... и всё-таки непрочный союз римлян и варваров существовал, а жизнь продолжалась. Константинополь и Восток по-прежнему процветали. В Равенне выстроили новые дворцы и церкви. Римские гарнизоны пополнялись солдатами, потому что иной альтернативы просто не было. Да и как могло не быть Рима? Медленный крах цивилизации казался в равной мере невообразимым и неотвратимым.
Однако военная мощь гуннов всё увеличивалась.
То, что в четвёртом столетии представлялось загадочным слухом, в следующем веке превратилось в мрачную и пугающую реальность. Как только гунны вторглись в Европу и заняли местность, которую стали называть Хунугури, они объявили соседние племена своими подданными и создали новую, грозную, зловещую империю. Гунны не умели строить, презирали любые технологии и полагались на ловкие руки и смекалку порабощённых народов. Их набеги сопровождались грабежами, и они взимали обильную дань с побеждённых, оплачивая ею услуги наёмников. Только так и могло существовать их сообщество. Клонившийся к упадку Рим задыхался под тяжестью своих проблем и в конце концов решил нанять гуннов для подавления других племён на подвластной ему территории. С помощью излюбленной доктрины «разделяй и властвуй» он надеялся отодвинуть момент собственного краха. А гунны воспользовались римскими деньгами для привлечения новых союзников и укрепления своих позиций. В 443 и 447 годах они совершили набеги на восточную половину империи и стёрли с лица земли более сотни балканских городов. И пока три кольца громадной стены Константинополя продолжали сдерживать их натиск, мы, византийцы, считали необходимым выплачивать гуннам дань как гарантию унизительного и опасного перемирия.
К середине пятого века, когда я достиг совершеннолетия, империя гуннов уже простиралась от реки Эльбы в Германии до Каспийского моря и от северной части Дуная до Балтики. Их вождь, обосновавшийся в Хунугури, сделался самым могущественным монархом в Европе. Одного его слова было достаточно, чтобы собрать сотни тысяч грозных воинов, каких ещё не знал мир. И завербовать другие сотни тысяч из числа покорённых народов. Его слово было законом, он не знал ни одного поражения, а его жёны и сыновья трепетали от страха в его присутствии.