— Итак, это правда, — вздохнул император.
— Как ты посмел ворваться в мою спальню!
— Мы пришли спасти тебя, дитя, — пояснил епископ.
Откровенная поза сестры отчего-то возбудила Валентиниана. Его оскорбили её слова, но кто теперь оказался в дураках? Она предстала нагой перед дюжиной мужчин, и её грехи сделались очевидны каждому — голые плечи, распущенные волосы, груди, вывалившиеся на покрывало. Ситуация вполне удовлетворила императора. Он оглянулся назад. У входа смутно виднелось распростёртое тело Гоара, а его кровь разлилась по мрамору, словно маленькое озеро. Тщеславие и амбиции его сестры обрекли на гибель всех её приближённых. Да и сама она тоже была обречена! Валентиниан нащупал золотой шнур балдахина над её кроватью, дёрнул за него, и через мгновение лёгкая ткань упала на пол, лишив любовников даже этого ненадёжного укрытия. Затем он подошёл к кровати и принялся хлестать Гонорию шнуром по ягодицам, а она спряталась под покрывало, надеясь, что плотная шерсть смягчит удары. Дыхание императора стало частым и прерывистым.
— Ты спуталась со слугой и задумала посадить его на трон!
Гонория извивалась и стонала от боли и гнева. Она стащила с бедного Евгения покрывало и попыталась накинуть его поверх собственного.
— Будь проклят! Я скажу матери!
— Это мать сообщила мне, где и когда тебя можно найти.
Он с удовольствием вонзил в неё это предательское жало.
Брат и сестра всегда соперничали, стараясь завоевать любовь Плацидии. Валентиниан продолжал хлестать Гонорию, желая скорее её унизить, чем причинить боль. Наконец он выдохся и с пыхтением остановился, раскрасневшись от напряжения. Щёки его сестры пылали.
Солдаты выволокли Евгения из постели и заломили ему руки за спину, стараясь поставить на колени. Его член беспомощно съёжился. У него не было ни времени, ни сил сопротивляться. Несчастный с ужасом и мольбой глядел на принцессу, как будто она могла его спасти. Но всё, что у неё было, — это мечты, а не власть. Она была женщиной! Рискнув ответить взаимностью на любовь принцессы, Евгений обрёк себя на гибель.
Валентиниан повернулся и испытующе посмотрел на предполагаемого императора Равенны и Рима. Да, безусловно, любовник Гонории был хорош собой и, несомненно, смышлён, уж если ему удалось стать распорядителем во дворце, но лишь глупец решил бы пожелать большего. Будто бы ему было мало достигнутого! Впрочем, похоть рождает веру в свои возможности, а амбиции подогревают гордыню. Однако виной всему являлась его сестра с её ненасытной страстью.
— Поглядите на него, — с насмешкой произнёс Валентиниан. — На нового цезаря.
Его взгляд скользнул вниз.
— Это у него мы отрежем.
Голос Евгения дрогнул.
— Не причиняйте вреда Гонории. Это я, который...
— Причинить вред Гонории? — с презрением усмехнулся Валентиниан. — Она царственная особа, раб, и в её жилах течёт кровь императоров. Она не нуждается в твоей защите. Гонория заслужила эту порку, но ни о каком вреде не может быть и речи, ибо она сама не способна его причинить. Видишь, до чего она беспомощна?
— Она и не думала вас предавать...
— Молчать!
Он снова взмахнул шнуром, но на сей раз удар рассёк рот Евгения.
— Не беспокойся о моей распутной сестре, а лучше помолись о себе, да поскорее! По-твоему, я не знаю, что вы замышляли?
— Прекрати, Валентиниан, — взмолилась Гонория. — Это совсем не то, о чём ты думаешь. Твои советники и прорицатели свели тебя с ума.
— Неужели? А ведь я увидел всё, что рассчитывал обнаружить. Разве не так, епископ?
— Вы исполнили долг брата, — откликнулся Мило.
— Так оно и есть, — подтвердил император. — Что ж, действуйте.
Мускулистый трибун из охраны Валентиниана туго затянул шарф на шее Евгения.
— Прошу тебя, остановись, — простонала женщина. — Я люблю его.
— Вот почему с ним нужно расправиться.
Трибун с силой дёрнул шарф, мускулы на его предплечьях вздулись. Евгений стал отбиваться, тщетно пытаясь вырваться из железных тисков державших его рук. Гонория взвизгнула. Лицо несчастного побагровело, он высунул язык, надеясь вздохнуть, его глаза расширились и чуть не выкатились из орбит, а мускулы задёргались. Затем его взгляд потускнел, и он неловко опустился. Через несколько минут, убедившись, что Евгений мёртв, трибун отошёл в сторону, позволив бездыханному телу распластаться по полу.