— У вашей матери было немало странных приключений, и она успела попутешествовать до того, как ваш брат взошёл на трон.
— Да. Она повидала мир: участвовала в военных походах, дважды выходила замуж и посетила немало мест за стенами дворца, а теперь вот стремится в рай, на небеса. Её жизнь всегда восхищала меня и побуждала испытать то же самое.
— Августейшая правительница достойна глубокого уважения.
Гонория схватила евнуха за плечи и пристально посмотрела на него.
— Вот почему мы должны последовать её примеру, Гиацинт. В мире есть варвар ещё сильнее вождя вестготов. Он сильнее моего брата. Этот варвар — самый сильный человек в мире. Ты понял, о ком я говорю?
Евнух почувствовал, как его медленно охватывает страх.
— Вы имеете в виду короля гуннов, — прошептал Гиацинт, как будто они вели речь о сатане. Весь мир боялся Аттилы и молился, чтобы его жадный взгляд остановился на какой-либо иной части империи. В донесениях сообщалось, что он похож на обезьяну, купается в крови и убивает любого, осмелившегося встать на его пути, — кроме своих жён. Говорили, что у него сотни жён и что все они столь же красивы, сколь он уродлив и нелеп.
— Я хочу, чтобы ты поехал к Аттиле, Гиацинт.
Глаза Гонории заблестели. Сильные женщины всегда рассчитывали не только на свой ум, но и на союз с сильными мужчинами. У гуннов была самая грозная армия в мире, поэтому её брат устрашится, услышав хоть одно слово их вождя. Если Аттила попросит её руки, Валентиниану придётся отпустить сестру к гуннам, а если Аттила запретит ей выходить замуж за Геркулана, Валентиниан будет вынужден повиноваться.
— Поехать к Аттиле! — простонал Гиацинт. — Да я с трудом могу добраться из одного конца Равенны в другой, моя госпожа. Я не путешественник. И не посол. Я даже не мужчина.
— Я выделю тебе свиту. Никто не будет тебя искать. Я хочу, чтобы ты набрался храбрости и нашёл Аттилу. Ведь от этого зависит наше будущее — твоё и моё. Ты должен рассказать ему всё, что со мной случилось. Передай ему моё кольцо с печаткой как доказательство твоих слов. Гиацинт, мой верный раб, я хочу, чтобы ты попросил Аттилу освободить меня.
Глава 2
ДЕВУШКА ИЗ АКСИОПОЛЯ
— Что ты наделал, отец?
В семистах милях к востоку от Равенны, там, где долина реки Дунай расширяется по мере приближения к Чёрному морю, гунны захватили небольшой римский колониальный город под названием Аксиополь. Как и все подобные римские поселения, Аксиополь выстроили на месте лагеря легионеров, и его форумы, храмы, башни и служебные здания располагались в согласии со строгой логикой военного поселения, точно фигуры на шахматной доске. В третьем веке от рождества Христа, когда войны и беспорядки стали учащаться, город окружили высокой защитной стеной. Опять-таки, как и во всех отдалённых имперских городах, языческие храмы Аксиополя в четвёртом веке — после принятия Константином христианства — превратились в церкви. Город ничем не отличался от себе подобных и ещё в одном отношении: он так же дрожал от страха, ожидая очередного набега гуннских войск.
Наконец гунны появились и на его улицах. Их вторжение напоминало внезапно разыгравшийся шторм: город захлестнула волна ужаса. Сначала в ночном мраке раздались пронзительные крики, похожие на пение смертоносных сирен, а затем в разных концах Аксиополя заполыхал ложный рассвет пожаров, осветивший небо языками оранжевого пульсирующего пламени. Илана закрыла окна в столовой, не желая слышать пугающие звуки: стоны и плач, топот конских копыт по камням мостовых, отчаянную ругань, бессмысленное лязганье, глухое шипение и треск огня. Краем глаза она заметила, как рядом стремительно, словно птица, пролетела выпущенная из лука стрела. Подобно чудовищному шершню, рождённому во мраке стигийских болот, она пронеслась мимо, отыскивая свою жертву. Соседи Планы в панике бежали, как будто перед ними разверзлись врата ада. Настал час Апокалипсиса.
— Я думаю, мы спасены, Илана, — сказал Симон Публий, но дрожащий голос выдал его сомнения. Лицо когда-то тучного и жизнерадостного торговца за последние недели неузнаваемо изменилось, он казался столетним старцем — щёки отвисли, сонные глаза запали, розовая кожа, точно протухшее мясо, покрылась каплями пота и красными пятнами. Теперь он был готов поручиться, что его семья уцелеет, ведь ценой выживания стало его предательство.