Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках
(составитель Н.Горелов)
Тридцать две улики, выявленные в ходе допросов, которым подвергались ведьмы:
I. Ведьма-наставница получает согласие новичка перед тем, как произвести инициацию.
II. Взрослые ведьмы натирают себя снадобьями и отправляются на шабаш не во сне, а наяву.
III. Иногда путь проделывается пешком.
IV. И если идет дождь, то ведьмы намокнут.
V. Во время путешествия они слышат звуки, издаваемые пастухами, мычание скотины, хрюканье свиней и лай собак.
VI. По дороге они встречают людей: иногда сотоварищей, ведьм, с которыми они вместе отправляются на шабаш, иногда — посторонних, которые ведьмами не являются.
VII. Днем, встречая друг друга, ведьмы обсуждают то, что происходило на их собраниях.
VIII. Шабаш наблюдали люди, не причастные к ведовству.
IX. Если на собрании произнести имя Христово, все ведьмы разбегаются в ужасе.
X. Ведьм наказывают, если они не посещают собрания.
XI. Отрекаясь от христианской веры, ведьмы служат дьяволу днем и ночью.
XII. Оказавшись в церкви, они не видят облатки на алтаре.
XIII. Принимая ведьму, дьявол ставит на ее теле знак, который остается на всю жизнь.
XIV. Каждая ведьма получает ряженую жабу — своего помощника и «ангела-хранителя».
XV. Наставник получает деньги за каждого новообращенного.
XVI. Когда послушник достигает десятилетнего возраста, его могут возвести в старший ранг и обучить мастерству изготовления ядов — обычно они занимаются этим на шабаше.
XVII. Иногда яды готовят, собравшись дома у одной из ведьм.
XVIII. Порошки используются, чтобы уничтожить урожай.
XIX. Яды иного рода применяются, когда ведьмы, желая отомстить, стремятся причинить вред человеку.
XX. На шабаше происходит поедание трупов. На следующий день у ведьм болит живот и их рвет — этот факт свидетельствует о том, что поедалась настоящая плоть.
XXI. Человеческое мясо, которое остается после пиршества на шабаше, отдают старшим ведьмам. Они забирают его домой, хранят в погребе и питаются им во время холодов.
XXII. Отправляясь грабить могилы, ведьмы берут с собой лопаты, разделочные ножи и вертела.
XXIII. У девственников и девственниц при первом совокуплении с дьяволом происходит сильное истечение крови. Возвратившись домой, они обнаруживают на своей одежде кровавые пятна.
XXIV. Ведьмы совокупляются с дьяволом как посреди дня, так и на шабаше.
XXV. Иногда они беременеют и рожают на свет жаб.
XXVI. Собрания могут проводить и в дневное время.
XXVII. Иногда дьявол посещает днем ту или иную ведьму и принуждает ее не исповедоваться.
XXVIII. Пока ведьма находится на шабаше, дома ее подменяет демон.
XXIX. Иногда домашние замечают ее отсутствие.
XXX. Если ведьмы отправляются на шабаш в праздничную ночь, они берут с собой подношения, которые вручают дьяволу.
XXXI. Дьявол говорит ведьмам не исповедоваться, даже если они стремятся к этому, а тех, кто исповедался и признал свои грехи, принуждает отречься от собственного признания и возвратиться в лоно своей секты.
XXXII. Те ведьмы, которые нарушают обет молчания и раскаиваются, подвергаются наказанию дьявола и их бывшие соратницы расправляются с ними. Многие свидетели видели следы подобных наказаний на теле пострадавших.
Предисловие
В сборник вошли материалы, освещающие антиведовские процессы и охоту на ведьм во времена, когда Темное Средневековье уже стало далеким прошлым. Следует обратить внимание читателей: в XVI-XVIII вв. следствия и суды над ведьмами велись отнюдь не инквизицией (именно такой стереотип утвердился в массовом сознании), а светскими или местными властями. Конечно, бывали и исключения, так, в 1521 г. Совет Десяти вмешался в следствие на территории Брешии — стало известно, что инквизитор сжег 70 ведьм, еще 70 посадил в тюрьму, а общее число подозреваемых достигло 5000 — примерно одной четвертой всех, кто проживал в долине Тонале. Несмотря на протесты Папы Льва X (1513— 1521), на деятельность инквизиции в регионе венецианские власти наложили очень жесткие процессуальные ограничения. Веком позже всех потрясло следственное дело Пьера де Ланкра, французского инквизитора, обнаружившего не одну тысячу ведьм в стране басков. На этот раз с решительным протестом выступила консервативная испанская инквизиция, справедливо обеспокоившаяся тем, что истерия может перекинуться на соседние области, — член трибунала в Логроньо Алонсо де Салазар, посетивший южные регионы страны басков, выяснил, что большинство ведовских признаний являются самооговором. Девочки, признававшиеся в совокуплении с дьяволом, оказались девственницами (инквизитор узнал об этом у повивальной бабки и занес полученную информацию в протокол), горшки со снадобьями для полета содержали жидкости самого разнообразного происхождения — одно это само по себе противоречило всякой логике. Несколько ведьм признались в том, что проникали ночью в комнату инквизитора и пытались отравить его. Салазар отверг эти признания, констатировав, что не видит никаких поводов жаловаться на свое здоровье (в аналогичной ситуации Пьер де Ланкр рапортовал о том, что в его спальне ночью отслужили черную мессу). Годом позже по рекомендациям фрая Салазара были утверждены новые процессуальные нормы ведения испанской инквизицией дел о ведовстве. Они были продиктованы не столько милосердием к ведьмам, сколько здравым смыслом: инквизиция оказалась не склонна наказывать за деяния, которые невозможно было совершить.
На процессах XVI-XVIII вв. уже не шло речи о принадлежности обвиняемых к какому-либо типу ереси, поскольку ведовство оказалось ересью само по себе. Отбирая материал, мы решили не затрагивать процессы, имевшие политическую подоплеку, будь то преследование тамплиеров (1310-1314), Жанны д'Арк (1431) или Жиля де Рэ (1440). Этим эпизодам истории посвящена обширная литература, ныне доступная и на русском языке. Стоит сопоставить подобные процессы с эпизодами охоты на ведьм, чтобы понять: использование обвинения в колдовстве для расправы над отдельными людьми или даже группой лиц само по себе еще не провоцировало массовой истерии.
Тотальная подозрительность, царившая при дворе пап в Авиньоне в первой половине XIV в., привела к казни отдельных преступников, но не переросла в «охоту» на тех, кто был якобы готов совершить покушение на жизнь понтифика. Для антиведовской истерии необходима соответствующая социальная среда — замкнутая и изолированная. А папский дворец был центром дипломатической активности того времени, публика постоянно менялась, и страх не успевал укорениться. Конец поискам колдунов-злоумышленников положила эпидемия чумы. Анализируя хронологию дел, которые возбуждались против колдунов в XIV в., можно обнаружить, что парадигма обвинений, возникавших внутри папской курии, развивалась параллельно и аналогично событиям при французском, а в какой-то степени и английском дворах. Хотя в ходе политических процессов — в тех случаях, когда выдвигалось обвинение в колдовстве, — могли осудить не только главного виновника, но и группу пособников, составивших заговор против особы монарха или Папы, эти суды не вызывали «цепной реакции». Прецедент массового антиведовского процесса можно обнаружить в «Муравейнике» — книге Иоганна Нидера, написанной в 1435 г. Автор упоминает о событиях, произошедших в 1395-1405 гг. в Зимментале, когда множество людей были сожжены по приговору светского судьи за поклонение дьяволу, колдовство (причинение болезней и смерти животным и людям, кражу зерна, вызывание бурь, причинение бесплодия животным и людям) и предсказание будущего. Массовыми были процессы над еретиками, но обвинения в применении магии, как правило, ранее указанной даты выдвигались против одного или двух человек. Трое или пятеро сообщников — уже исключение. Во второй четверти XV в. появляются сведения об антиведовских процессах над десятками лиц и более.