Это было великолепное представление, оно полностью убедило и судью, и присяжных, и сотни зрителей, столпившихся в зале, в том, что миссис Боденхэм виновна. Фактически ее вина считалась установленной с того самого момента, как старую женщину арестовали и обыскали на предмет ведьминого знака.
У нее оказалась грудь длиной и величиной с женский сосок, такая же пустая и мягкая, как сосок, с дырочкой на верхушке, у нее на левом плече, и еще одна такая же в ее потайных органах; чарами и заклинаниями она могла переносить любого человека, мужчину или женщину, со скоростью сорока миль по воздуху; что она могла вылечить любую болезнь заклинаниями, но иногда использовала лекарственные снадобья для того, чтобы излечить насланные ее же отвратительным искусством болезни; что она бралась найти потерянные и вернуть украденные вещи; что она могла принимать облик любого существа, а именно: собаки мастифа, черного льва, белого медведя, волка, обезьяны, коня, быка и теленка.
Несчастная старуха встретила смерть не так спокойно, как многие ее коллеги по ремеслу раньше. По дороге к эшафоту она с криком молила жителей каждого дома, мимо которого ее везли, дать ей выпить, чтобы напиться пьяной и не осознавать, что с ней происходит. Но никто и пальцем не шевельнул, чтобы облегчить ее участь. Когда подъехали к виселице, она взбежала по ступенькам приставной лестницы «с ужасным визгом», а когда петлю накинули ей на шею, попыталась повеситься сама, прежде чем палач успел приготовиться. «Палач остановил ее и попросил у нее прощения, на что она ответила: „Простить тебя! Чума на тебя, вешай меня быстрее”; и это были ее последние слова».
«И так, — продолжает современный событию комментатор, — дорогие мои, всякий, кто оставит Господа при жизни своей, будет оставлен Им в смерти».
С того самого момента, как с ней случился припадок в суде, Анна Стайлз мучилась тем же недугом, пока ей не сообщили, что миссис Боденхэм нет больше в живых. Четыре дня разыгрывала она свой спектакль, терпя «многочисленные мучения, иногда лежа в забытьи, иногда с пеной у рта, а иногда ее так и бросало с нижней кровати на верхнюю, а оттуда на самый балдахин». Играла она превосходно и так пугала некоторых посетителей, что те опрометью выскакивали из комнаты.
Одежду сорвало у нее со спины вместе с куском кожи, а свеча, стоявшая на столе, упала на пол и погасла. В это время случился в комнате мальчик, который уже засыпал, но шум так его напугал, что у него не было сил выйти из комнаты вместе с остальными; он стоял и смотрел и вдруг увидел духа в образе большого черного человека без головы. Он боролся с девушкой, потом одолел ее, схватил, посадил на стул и стал говорить ей, что она должна пойти с ним, он пришел за ее душой, которую она отдала ему. На что девушка отвечала, что она не свободна распоряжаться ею, так как душа ее принадлежит Господу нашему и Спасителю Иисусу Христу, Который купил ее Своею драгоценной кровью. И хотя он получил ее кровь, но душу никогда не получит. Вслед за этим дьявол, еще покидав и поваляв девушку по комнате, исчез в языках пламени.
Все это совершенно убедило судей в полной непричастности Анны к каким-либо махинациям с миссис Боденхэм и краже серебра, что, собственно, и являлось ее главной целью. Благоприятное впечатление, произведенное ею на судей, подкрепилось восклицанием, которое она издала, услышав о казни миссис Боденхэм: «О, сколь любящий Бог Тот, Который избавил меня от союза с дьяволом! О, сколь нежного заступника обрела я в лице Того, Кто спас мою бедную душу из адского озера, увлек меня к свету от самого порога ада. Да будет благословенно имя Его, Кто был моим спасителем и лишил злого духа добычи».
Байдфордские ведьмы
По мере приближения XVII столетия к концу отношение к ведовству постепенно менялось. Этот процесс протекал бы значительно быстрее, если бы суды противостояли травле ведьм, но в отсутствие примера со стороны лорда главного судьи окружные и городские судьи ради того, чтобы задобрить общественное мнение, провозглашали юридическую возможность ведовства, хотя втайне, вероятно, испытывали по этому поводу сомнения. Были, однако, и такие случаи, когда прозвучавшие в суде обвинения и свидетельские показания носили характер столь неправдоподобный, что ни один думающий человек не принял бы их на веру, какого бы мнения о возможности существования ведовства он ни придерживался, и тем не менее, страх перед возмущением толпы в случае вынесения оправдательного приговора склонял правосудие к преступлению.
Наиболее вопиющий и позорный случай такого рода имел место в Эксетере в 1682 г., когда троих престарелых женщин из местечка под названием Байдфорд привлекли к суду на основании целого ряда обвинений в ведовстве. Невзирая на признания старух, показания свидетелей были таковы, что любой здравомыслящий и верный своему долгу судья убедил бы присяжных вынести оправдательный приговор, но обитатели Эксетера были настроены против обвиняемых до такой степени, что судьи опасались бунта, если заключенных откажутся признать виновными, и, чтобы избежать этого, согласились извратить дух правосудия.
Роджер Норт, видный юрист и родственник одного из тех судей, что участвовал в этом процессе, описал позднее троих заключенных как «самых немощных, жалких старух, которых мне доводилось когда-либо видеть, чьи признания превзошли даже те фантастические обвинения, что им предъявляли». Это были Темперанс Ллойд, которая давно уже пользовалась в Байдфорде отвратительной репутацией и считалась причиной падения остальных, Сюзанна Эдуардс и Мэри Тремблз.
Главное обвинение против Темперанс Ллойд заключалось в том, что она наслала порчу на Грейс Томас, а также, согласно ее собственному признанию, убила при помощи колдовства Уильяма Герберта, Анну Феллоу, Джейн Даллин и Лидию Бурман. Сюзанна Эдуардс и Мэри Тремблз проходили как соучастницы по делу об околдовании миссис Грейс Барнз; каждую из них в отдельности обвиняли и в других смертях.
Старухи, очевидно, колдовали совместно. Сюзанна Эдуардс утверждала, что ведовству ее обучила Темперанс Ллойд, а Мэри Тремблз, в свою очередь, обучилась этому от Сюзанны. Все трое сознались в заключении договора с дьяволом, а также в сексуальных сношениях с ним.
Темперанс Ллойд уже дважды привлекали к суду за ведовство — в 1670 г. как ответственную за смерть Уильяма Герберта, которого она заколдовала, и в 1679 г. за смерть Анны Феллоу. В обоих случаях ее (чудесным образом) оправдали. Но когда она предстала перед судом в третий раз, чернь преисполнилась решимости не дать ей уйти живой.
Свидетельских показаний против трех старух было вполне достаточно, чтобы вынести им смертный приговор, что и было сделано, несмотря на то что их признания, равно как и предъявленные им обвинения, чересчур фантастичны даже для ведовского процесса. Судью Норта так сильно мучила совесть, что он даже написал государственному секретарю объяснительную записку. «Мы не можем объявить их невиновными, — писал он, — без того, чтобы не подвергнуть сомнению сам факт существования ведьм, что противоречит закону». Однако он считал, что коль скоро закон, даже несправедливый, существует, то пусть лучше он остается в руках судей, нежели во власти толпы; иначе возможно возрождение «старого обычая поиска ведьм, стоившего жизни стольким невинным людям, которое правосудие может предотвратить». Немногие судьи отличались таким двуличием; если бы правосудие всегда вершилось по тому принципу, которым руководствовался он, то между государственными судами и разбушевавшейся толпой разница была бы совсем не велика.
Темперанс Ллойд, похоже, совсем не волновало, какая судьба ее ожидает. Возможно, на старости лет она уже не отдавала себе отчет в том, что ее осудили на смерть, потому что всю дорогу к эшафоту она усердно сосала беззубым ртом сухую корку. У подножия виселицы ко всем троим подошел священник, пытаясь заставить их еще раз повторить признания. Старухи подтвердили, что дьявол являлся им и оказывал помощь, но отказались признать тот факт, что он сосал у них кровь или вступал с ними в плотские сношения. По лестнице они взобрались под аккомпанемент молитв и 40-го псалма, прочитанного священником, попросили у Бога прощения и вскоре умерли. Эти три старые женщины из Байдфорда были последними, кого казнили в Англии за ведовство. Памфлет, в котором описывается этот случай, насчитывающий около 40 страниц, поступил в продажу в считаные недели после суда.